Еще до заката они оказались у той самой придорожной корчмы, где Гашек и Итка провели прошлую ночь. Тучная хозяйка вышла на крыльцо с полным ведром овощных очистков.
– Бруно! – радостно воскликнула она, завидев верховых. – Давно ты с ребятами не заглядывал. – Узнав Итку и Гашека, женщина подняла брови. – А эти вроде только уехали. Новобранцы, что ли?
– Здравствуй, Эноля. – Мужчина улыбнулся, спешившись. – Можно и так сказать. Как там твой любимый хряк?
– Благодарствую, не жалуемся. С того вашего приезда больше плетень не жрал.
– Ну, хорошо. Много у тебя народу?
– Да батрак один засиделся. – Корчмарка махнула рукой. – Но он трусоват малость, мигом убежит. Что, не пускать никого?
– Будь так добра, – прижав руку к груди, попросил Бруно.
Эноля угукнула и унесла ведро на задний двор.
Беззубого назначили стеречь лошадей, остальные зашли в корчму. За столом, где вчера ужинали Гашек и Итка, сидел, уплетая за обе щеки мясной бульон, щуплый молодой батрак. Он оторвал вожделеющий взгляд от еды только в тот момент, когда Десятирукий, снова отворив только что тихонько прикрытую дверь корчмы, со всей силы ею хлопнул и, довольный собой, издал дурацкий смешок. Батрак поднял глаза, медленно сглотнул, поднялся на ноги и, двигаясь вдоль стены, молча покинул заведение.
Десятирукий снова хихикнул и улыбнулся Итке.
– Так-то!
Бруно и хаггедец сдвинули вместе два стола и поставили лавки, пригласив остальных сесть. Вернулась с пустым ведром корчмарка Эноля. Главарь странного отряда достал из поясной сумки несколько монет и, как показалось Гашеку, в ладони блеснул алым отсветом драгоценный камень.
– Да ни в жисть, – отказалась хозяйка. – Садись да ешь. Потом принесу вам эля.
Доедая вкусный, настоявшийся, но почти пустой суп, Гашек со вздохом вспоминал стряпню, которую готовили на киртовской кухне. Как, наверное, любой дорвавшийся до сравнительно сытой жизни бедняцкий сын, Свида обожал от души поесть. Даже если дела шли совсем уж плачевно, кухарки умудрялись кормить всю замковую челядь до отвала – на это управляющий всегда находил средства. Под самый конец войны, когда на востоке Берстони из-за неурожая люди начали есть кошек и собак, Свида говорил: «Теперь мы проиграем. Голодному нет дела до большой политики».
Гашек исподлобья взглянул на Бруно. Кто-то из его друзей – а может быть, он сам – перерезал старику горло. Мужчина снова почуял направленный на себя взгляд.
– Не волнуйся, не на убой, – успокоил главарь. Итка подавилась и закашлялась, Десятирукий постучал ей по спине. – Мы вас не тронем. Наоборот: я предлагаю вам добровольно присоединиться к нашей дружной компании.
Итка с трудом восстановила дыхание. Гашек, нахмурившись, спросил:
– И почему же?
Зеленые глаза Бруно загорелись, будто он только что начал партию в «осла и батрака».
– Потому что мы тоже разыскиваем Марко Ройду.
При звуке этого имени уголок рта Десятирукого слегка дрогнул. По чуть изменившемуся выражению лица Итки Гашек понял, что она тоже заметила.
– Я хочу предложить временный, но весьма взаимовыгодный союз, – продолжил Бруно. – Короткого взгляда на вас двоих достаточно, чтобы живо представить, как печально могут закончиться ваши приключения. Танаис, – он указал на темноволосую женщину, – любезно сообщила мне, что у нас общая задача. Мы можем пригодиться друг другу. Рядом с нами ваши шансы выжить существенно возрастут – надеюсь, вы уже вполне убедились, что никто из нас не настроен враждебно.
Гашек запутался и еще больше напрягся: эта последняя фраза звучала немного угрожающе.
– И в чем подвох? – озвучила его подозрения Итка.
– Как я и сказал, это будет взаимовыгодный союз, – с улыбкой ответил Бруно. – Наша последняя встреча с Марко закончилась не слишком приятно, и, скорее всего, он не пожелает с нами разговаривать. Родная дочь и племянник – совсем другое дело.
Вот оно что. «У Куницы никто не лжет», – вспомнил Гашек.
– Вы и Марко пытали, – сказал он вслух. – И он привел вас в Кирту.
– Кто из вас Куница? – спросила Итка.
Она тоже все это прекрасно помнила.
– Это я, – усмехнулся Десятирукий. – У меня любой запоет, как птичка в зубастой пасти.
В ушах снова зазвенел истошный вопль Войцеха. Показалось, что женщина, которую назвали Танаис, вдруг посмотрела на Гашека с материнской теплотой, даже лаской. От этого контраста голова пошла кругом, а ладони взмокли под толстыми перчатками.
Итка, немного подумав, с сомнением в голосе уточнила:
– И мы можем отказаться? Просто встать и уйти?
– Вы вольны поступить, как пожелаете, – подтвердил Бруно. – Однако я был довольно тесно знаком с братьями Ройдами и не сомневаюсь, что вы, их достойные дети, примете мое предложение.
Корчмарка Эноля принесла всем выпить. Гашек и Итка взглянули друг на друга, ожидая, что сейчас кто-то из них первым выйдет из-за стола, сядет на лошадь и уедет, чтобы никогда больше не видеть этих людей. Танаис подвинула в их сторону две полные кружки эля.
Бруно поднял тост.
– За друзей и союзников, – провозгласил он.
Танаис, огромный хаггедец и Куница к нему присоединились.
Итка отвела взгляд. Развернула кружку ручкой к себе. Крепко обхватила пальцами. Подняла над столом.
– За друзей и союзников.
Выпила.
Бруно одобрительно кивнул.
– В тебе я не сомневался, милая, – сказал он, глотнул эля и блеснул глазами в сторону Гашека. – А ты, братец? Что скажешь?
Гашек ничего не сказал. Он встал, развернулся и вышел из корчмы, чувствуя на затылке злорадные взгляды.
У коновязи, жуя кусок солонины правой стороной челюсти, сидел человек, которого Гашек огрел лопатой в Кирте. Как и при встрече в Столице, беззубый ничем не выказал обиды. Досадно от этого стало Гашеку.
– Ты тоже, что ли, из Хаггеды? – спросил он.
Беззубый сделал удивленное лицо и, дожевав мясо, широко раскрыл рот: помимо резцов у него недоставало языка.
– Познакомился поближе с нашим Немтырем? – вдруг раздался позади моложавый голос Бруно. Гашек вздрогнул от отвращения и неожиданности. – Это не мы с ним так, если тебе интересно.
– Неинтересно.
Бруно пожал плечами.
– Воля твоя.
В лучах закатного солнца подмигивала в бороде главаря серебристая бусина.
– Войцех убил моего отца, – после продолжительного молчания произнес Гашек. – Но я не могу просто забыть о том, что вы с ним сделали. С ним, Лянкой и Свидой. Старика-то за что?
– О! Уже лучше, – похвалил мужчина. – Скоро научишься озвучивать мысли. Условимся, что правильные ответы станут результатом правильных вопросов.
Гашек ничего не понял. Бруно усмехнулся и махнул рукой.
– У нас еще будет время на умственные упражнения. Ты вроде бы оценил по достоинству наших красавцев-коней, – припомнил он и подвел Гашека к коновязи. – Выбирай