Но из этого никак не следовало, что на нашем южном фланге наступило затишье. В принципе, ставя задачи Корнилову, я и не требовал ничего сверх необходимого. Удержать контроль Черного моря, следить, чтобы ни турки, ни союзники никуда не лезли из проливов, не допускать высадки врага на нашей территории, вести крейсерскую войну, перехватывая всех — от контрабандистов и черкесов до рыбаков и транспортов. И уж тем более бить все военные суда, заодно тревожа обстрелами и короткими десантами побережье. Ну и, разумеется, прикрывать Трапезунд.
Поэтому, когда Омер-паша во главе своей отборной армии подошел к городу, ему пришлось иметь дело не только с сухопутными укреплениями, но и постоянными обстрелами с моря. Все это не добавляло хитрому турку оптимизма и вынуждало больше изображать активность, чем реально пытаться отбить город и пойти на помощь упорно сидевшему в осаде Закавказской армии Муравьева 20-тысячному гарнизону Карса под командованием британского полковника Уильямса.
Такое положение вещей могло сохраняться довольно долго, но прозвучавшие как гром среди ясного неба известия о «Свеаборгской конфузии» союзного флота и безжалостном уничтожении считавшихся совершенно неуязвимыми броненосных батарей мгновенно переменили ситуацию. Но если турки, и без того не слишком активные, просто притаились, черноморцы и в особенности их командование сразу же ощутили прилив сил и жажду деятельности. Особенно когда до нас дошли сведения о том, что Наполеон отдал срочный приказ трем оставшимся броненосцам и кораблям сопровождения немедленно вернуться во Францию, стало ясно, что пора наступать.
Имея благодаря постоянным налетам и большому количеству пленных достаточно подробные сведения о состоянии обороны приморских городов Турции, Корнилов и его штаб в кратчайшее время разработали план дерзкой операции. По принятым в нынешнее время правилам, его, конечно, следовало представить на рассмотрение высокого начальства в Петербурге и утверждение государем-императором, но… Скажу без ложной скромности, мое недолгое руководство Черноморским флотом и Южной армией приучило господ адмиралов и генералов к самостоятельности и необходимости брать на себя ответственность. И вот теперь эти семена дали всходы!
В Самсуне, Фассе, Орду и родине черешни — Кересунде (в честь которого вообще черешня и названа) при поддержке линкоров и фрегатов были одновременно высажены десанты. Самсун был выбран в том числе и потому, что именно там проходила старая дорога из Каппадокии. Серьезной обороны в тех местах просто не имелось, если не считать, конечно, за таковую несколько устаревших еще в середине прошлого века крепостей и фортов, со старыми, малокалиберными орудиями.
Так что когда на их древние стены обрушились залпы бомбических пушек русских линкоров, турецкие артиллеристы, или как их еще называют — топчи — не стали изображать из себя героев и разбежались, бросив свои позиции. Заметив столь спешное отступление своих товарищей, вслед за ними потянулась и пехота. Причем, ни те, ни другие не смогли опередить своих офицеров и начальников, из-за чего большинство указанных населенных пунктов оказалось захвачено без серьезного сопротивления.
Тем временем, подошедшие прямо к портовым причалам транспорты начали выгружать основные силы десанта, состоявшие из пехотных и кавалерийских частей Крымской армии, а также артиллерии. Оказавшись на берегу, они быстро заняли брошенные турками укрепления, после чего, не теряя времени, двинулись дальше и нанесли одновременный удар по растерявшемуся противнику на протяжении от Самсуна до Керасунда.
Совершенно не ожидавший ничего подобного Омер-паша оказался в сложной ситуации. Ставка его на то время располагалась в небольшом городке Триполи к западу от Трапезунда. Сколько-нибудь значимых резервов для организации немедленной контратаки под рукой не имелось. Больше того, не было и особой надежды, что его аскеры смогут противостоять русским в обороне.
Поэтому, как только турецкий полководец осознал, что его войска зажаты в классические клещи, то не стал дожидаться катастрофы и приказал пробиваться на юг через горные перевалы, бросив большую часть припасов и артиллерию.
Впоследствии многие военные теоретики утверждали, что решение об отступлении было ошибкой, что силы высадившегося десанта были не велики, а начавшийся вскоре шторм помешал бы русским его снабжать, и прояви османы хоть немного выдержки, то смогли бы превратить свое поражение в грандиозный триумф, но… История не терпит сослагательного наклонения!
Отступление, а скорее, бегство Омер-паши окончательно сломило решимость защитников Карса. Осознав всю бессмысленность сопротивления, испытывая острую нужду в продовольствии и страдая от жестокой эпидемии холеры, они выбросили белый флаг. В плен сдалось 18 500 человек гарнизона вместе с британским и турецким командованием, 12 пашей и 665 офицеров. Трофеями стали 136 орудий, 27 000 ружей и большие запасы снарядов и пороха.
Успех открыл для армии Муравьева возможность двинуться к Эрзуруму, благо, город по самой природе своей был мало приспособлен к обороне, особенно по сравнению с естественной крепостью Карса. Оставалось совсем немного, чтобы окончательно сломить решимость османов….
— Ты видел! — не скрывая восторга, кричал мне брат, тряся зажатой в руках реляцией. — Это победа, Костя! Ты понимаешь, победа!
— Дай-ка, посмотрю, — взял я в руки бумагу и, продираясь через бесконечные казенные обороты, принялся читать.
На первый взгляд все выглядело весьма не дурно, но на окончательное одоление супостата все-таки не тянуло. Хотя, его величество можно понять. Меня ведь там не было, а значит, сияние славы целиком и полностью достанется государю-императору. Ну и немножко Корнилову с Липранди.
— Что ж, поздравляю, любезный братец. Твое царствование определенно приумножит славу отечества и…
— Это еще не все! — лицо Сашки просто лучилось от самодовольства.
— Боже, ты меня интригуешь! Что еще?
— Османская империя запросила сепаратного мира с нами.
— Хм. Само по себе это неудивительно… хотя, отчего так быстро?
— Главным образом, поэтому, — еще шире улыбнулся Александр, хотя, казалось бы, куда еще больше-то?
На стол перед мной лег еще один рапорт, на сей раз от Истомина.
Оказывается, пока Корнилов с частью флота обеспечивал высадку десанта, прочие силы под командованием Владимира Ивановича появились перед Константинополем и провели там не только военную, но и политическую демонстрацию. В смысле, отправили на берег несколько плененных турецких солдат и офицеров, которые и разнесли по османской столице вести об очередном разгроме их армии.
Эффект от этой информационной бомбы превзошел самые смелые ожидания. И без того впечатленный сначала «Моонзундским», а затем и «Свеаборгским погромами» союзников молодой султан Абдул-Азиз приказал Мустафе Решид-паше срочно связаться с нашим правительством на предмет заключения перемирия.
Как и следовало ожидать, немедленно узнавшие об этом