— Прости, — непонимающе посмотрел на меня император. — Но зачем нам все это?
— Места богатые, — пожал я плечами.
— В Зонгулдаке? — изумился брат и обменялся растерянными взглядами с канцлером. — Кстати, а где это?
— Вот, — показал я на карте. — По некоторым данным вокруг этого городишки находятся крупные месторождения угля.
— А если нет?
— Да и черт с ним!
— Хм. Кажется, я понимаю, — задумался Горчаков. — Так у нас появляется место для маневра и повод для торга. Но что если они уступят. Будем заниматься там изысканиями?
— Вот еще! Продадим концессию, да и дело с концом. У нас своих неосвоенных богатств на десять жизней хватит.
— Положим, что так. А Добруджа?
— Удивляюсь я вам, милостивые государи… Это же устье Дуная. Обладая им, мы будем держать за горло добрую половину Восточной Европы!
— Вена будет против! Она ведь и сама претендует на Дунайские княжества, не говоря уж о том, что их территория сейчас занята войсками Франца-Иосифа.
— Тем больше поводов вышвырнуть австрияков оттуда!
— Может быть, лучше потребовать предоставления объединения княжеств и признания их последующей независимости?
— Правильно! Им независимость, а нам Добруджу.
— Но зачем?
— Затем, что паровозы надо давить, пока они чайники! — в сердцах выпалил я и только по выпученным глазам собеседников понял, что сморозил что-то не то.
— Объясняю, — вздохнул я. — Объединение княжеств в единое государство практически неизбежно, но тогда у нас в Черноморском регионе появится новый игрок, причем, с большой долей вероятности, недружественный.
— Но почему?
— Да потому! Объединения хотят, прежде всего, националисты, а им рано или поздно понадобится все, что хоть как-то можно притянуть к новорожденной Румынии, включая нашу Бессарабию. Сами они ее, конечно, отнять не смогут, а значит, будут активными участниками всех направленных против нас коалиций. Поэтому пусть это государственное образование будет слабым и зависимым от России.
— Как-то все сложно, — поморщился император. — Может быть, проще потребовать контрибуцию?
— Бог мой, как я мог забыть… Конечно же, десять миллионов франков в течение пяти лет! Александр Михайлович, запиши, чтобы не забыть ненароком.
— А ты тем временем расскажи, на кой черт тебе понадобился этот самый порт… как его?
— Тауфик, — любезно подсказал я.
— Да-да. Так для чего он тебе нужен?
— Кажется, я понял, — отложил в сторону перо Горчаков. — Канал в Красное море?
— Точно!
— Вы о чем? — непонимающе посмотрел на нас император.
— Все просто, ваше величество, — устало улыбнулся канцлер. — Канал между Средиземным морем и Красным даст кратчайший путь в Индию. В этом проекте, так или иначе, будут заинтересованы многие, включая, разумеется, наших нынешних противников. Причем, как раз их интересы противоположны, что практически неминуемо приведет к разрыву… Н-да, недооценил я вас, Константин Николаевич. Такая блестящая комбинация!
— Но ведь Египет практически независим от Порты. Как разрешение султана поможет устроить нам порт в тех местах?
— Как говорят у нас в народе, будет день — будет и хлеб. С этим мы разберемся позже. Сейчас же главное, что Наполеон может стать нашим союзником… или наоборот.
— Этого допустить никак нельзя! — испугался Саша.
— Не беспокойтесь, ваше величество. Это ведь только предварительные условия, не так ли? Если все пройдет удачно, вчерашние союзники окончательно рассорятся, а если нет, мы сможем отказаться от этого требования без всякого ущерба для чести и интересов России.
— Я тоже так думаю. Демарш Наполеона с отзывом броненосцев прямо-таки приглашает нас к танцу. Так почему бы не ответить тем же, так сказать, в темпе вальса?
— Мне кажется, — облегченно вздохнул император. — Нам следовало бы сделать ответный шаг. Быть может, отпустить принца Наполеона, взяв с того подписку о неучастии в войне?
— Полагаю, император Франции оценит подобный жест, — согласился канцлер.
— Что скажешь? — обратился ко мне брат. — Все-таки твой пленник?
— Вы знаете… а я не против! Больше того, это надо было сделать сразу после того, как Наполеон убрал из Босфора свои броненосцы. Впрочем, сейчас еще не поздно. Пусть англичане думают, что мы уже сговорились!
— А ты коварен! — засмеялся император.
— Есть немножко. Надо будет только соблюсти приличия. Объявить, что принц нуждается в лечении.
— Может, в таком случае, освободить и двоюродного брата королевы Виктории герцога Кембриджского? — осторожно поинтересовался Горчаков.
— Ни в коем случае! Только за реальные уступки. К тому же здоровью Георга Адольфовича ничего не угрожает. Кроме, разве что, алкоголизма. Но для англичан и ганноверцев это, скорее, норма.
Последние мои слова были встречены общим смехом. И царь, и канцлер имели свои причины недолюбливать жителей Туманного Альбиона, даже если те были родом из Германии.
— Кстати, Александр Михайлович, а каковы настроения в Лондоне? Вы ведь получаете новости…
— Разве что через третьи руки, — вздохнул Горчаков. — Боюсь, что сейчас самым информированным лицом в Петербурге является небезызвестный господин Трубников. Но он в первую очередь докладывает Константину Николаевичу…
Тут наш канцлер был прав. Глава Русского Телеграфного Агентства держал руку на пульсе, собирая все возможные сведения. По его словам, происходили подчас весьма жуткие истории. Политическое противостояние выплеснулось со страниц газет на улицы. Каждый день проводят новые манифестации, подчас с противоположными требованиями, и когда противники встречаются, нередко происходят стычки. Особенно усердствовал некий журналист по фамилии Маркс…
— Как? — удивился я, услышав знакомую фамилию.
— Карл Маркс. Родом из Германии. Постоянных доходов не имеет, но при этом не бедствует. Так вот, означенный господин буквально исходит желчью и критикой во все стороны, проводя детальный анализ и не находя причин поражений Англии, кроме как от непроходимой некомпетентности ее высшего руководства. Если после «Свеаборгского погрома» правительство Пальмерстона еще как-то пыталось выживать, то новости об очередных успехах русской армии и флота в Азии и слухи о предстоящем выходе Турции из войны его похоронили окончательно. Виктория приняла отставку кабинета, и к власти пришли те, кто хотя бы на словах желает договориться с русскими…
Впрочем, новое правительство меньшинства в лице лидеров консерваторов лорда Эдварда Смит-Стенли, 14-го графа Дерби, ставшего премьер-министром, и Бенджамина Дизраэли, получившего пост канцлера казначейства, ничем принципиально не отличалось от либералов…
И вот теперь мы с сыном на моем флагманском «Константине» движемся навстречу судьбе. Кроме него в мою эскадру входят все боеготовые линейные винтовые корабли и фрегаты, пять броненосцев, включая спешно отремонтированный трофейный «Трасти», тянущие их буксиры, а также несколько колесных пароходов с припасами.
Кокрейн со своими недобитками все еще сидит в Копенгагене. И выбить его оттуда — архиважная задача! Нам предстояло пройти 650 морских миль. При среднем ходе в 6 узлов это четверо с половиной суток. Выходим утром, стало быть,