Глава 48
Я выхожу первой. Тяжёлое дыхание понемногу приходит в норму. Сделка заключена, бумаги подписаны. Его форма — и физическая, и поведенческая — меня более чем устраивает. Девушки пока нет, её пообещали доставить ко мне в течение пары дней. Сказали, что она в женском блоке, и сейчас недоступна для осмотра. Я согласилась.
Он выходит следом, уже одетый. Не торопится, но и не мешкает. Поворачивается ко мне, дожидаясь разрешения.
— Всё хорошо, — говорю я спокойно. — Забери свои вещи и я жду тебя в карете.
Он кивает. Я двигаюсь к выходу из павильона. Возле дверей меня встречает Томрин.
— Лея Таша, всё хорошо? — спрашивает он внимательно, вглядываясь в моё лицо.
— Да, — отвечаю. — Я купила двоих. Пойдём в карету, он подойдёт туда.
Томрин слегка приподнимает брови, но молча кивает. Мы выходим на улицу и садимся в экипаж. Он смотрит на меня, слегка склонив голову набок.
— Вы, похоже, довольно неплохо провели время, — говорит он с легкой усмешкой.
Я улыбаюсь и поправляю платье.
— Это условия торгового дома. Но ты прав. Я кое-кого нашла. Мне кажется… ты с ним знаком.
Он смотрит на меня, морщит лоб.
— Таша, рабы обычно не общаются между собой. Я знаю только тех, с кем живу.
Я тянусь к нему, обнимаю и сама притягиваю его ближе. Он не отстраняется. Напротив — крепко обнимает в ответ. Тепло. Надёжно. А потом его губы находят мои, ненадолго, но так приятно.
— Прости. Я знаю, ты злишься, — шепчет он.
— Прощаю, — отвечаю я. Его губы мягкие и тёплые, я таю в этом поцелуе.
— Поцелуй снова, — прошу едва слышно.
Он улыбается. И целует. Долго. С нежностью. Как будто мы не в карете, не среди дел, а где-то только вдвоём.
Он садит меня к себе на колени, как тогда, на втором этаже. Мягко притягивает за талию, устраивает удобно и приобнимает.
— Что ты делаешь? — спрашиваю, приподняв брови, хотя губы уже тянутся в улыбке.
— Мне понравилось, когда ты так сидишь на мне, Таша, — отвечает он спокойно, глядя прямо в глаза.
Я обвиваю руками его шею, прижимаюсь ближе и шепчу на ухо:
— Ты у меня ещё своё получишь за то, как вёл себя там, на втором этаже.
Он тихо смеётся, украдкой крадёт у меня поцелуй — лёгкий, трепетный, с привкусом чего-то почти домашнего.
И в этот самый момент дверь кареты распахивается.
— Лея Таша, я пришёл, как вы и пожелали, — говорит знакомый голос.
Я поворачиваюсь. Ис. И тут всё происходит, как я и предчувствовала. Оба моих циска — Томрин и Ис — замирают.
Но дело не в том, что я сижу у кого-то на коленях. Нет. Они смотрят друг на друга, не дышат. И не шевелятся.
Я чувствую, как Томрин буквально напрягся подо мной, руки его сжались чуть крепче.
— Том, это же твой брат, да? — не выдерживаю я, голос глухой от нахлынувшего понимания. Сейчас, когда они так близко, это настолько очевидно.
Он медленно кивает.
— Да, Таша... Как ты… Где ты его… Я думал, ты мертв.
Я осознаю, что дверь всё ещё распахнута, и говорю строго:
— Ис, садись внутрь и закрой дверь.
Он молча подчиняется. Заходит. Закрывает дверь. Тишина гудит напряжением.
Я аккуратно слезаю с коленей Томрина — он отпускает меня неохотно, будто ещё не готов отпускать эту теплоту.
Я целую его в щеку.
— Ты мог бы и отмереть уже, — говорю, пытаясь смягчить паузу, но голос звучит чуть дрожащим.
Он смотрит на меня. В его глазах тёплая нежность и какое-то неверие. Словно ему дед мороз привез невероятно дорогой подарок, о котором он даже мечтать боялся..
— Я люблю тебя, Таша, — говорит мой целитель почти шёпотом.
И только после этих слов он, наконец, делает шаг — и молча обнимает брата.
Братья молча смотрят друг на друга. Они будто не верят, будто боятся, что это мираж.
— Том… — первым нарушает тишину Ис. — Ты жив…
— Я поверить не могу… — выдыхает Том. Его голос дрожит. Он обнимает брата, крепко, порывисто. — Где ты был? Что с тобой было?
— Нас с сестрой выкупила одна лея, почти сразу после того как нас разлучили с тобой. Она держала нас вместе, у неё был большой дом… Мы всё время были у неё. Не так уж плохо.
— Сестра… — Том ошеломлённо смотрит на него. — Она… ты хочешь сказать, она тоже жива?
Я слегка улыбаюсь и вмешиваюсь:
— Да. Я купила и её тоже. Просто она приедет чуть позже.
Томрин резко оборачивается ко мне. Его глаза сияют, он будто забывает, где находится. Обхватывает моё лицо ладонями, нежно, будто боится, что исчезну.
— Мышонок… ты невероятная, — шепчет он, целуя меня в губы.
Я смеюсь тихо, уткнувшись лбом в его плечо, и он обнимает меня одной рукой, не отпуская брата второй.
Ис смотрел, как его брат целует меня — нежно, будто не может надышаться, будто я нечто святое. И тут же, как по команде, его взгляд стал ледяным.
— Томрин, ты ведёшь себя недопустимо.
Том моргнул, будто вынырнул из сна. Посмотрел на брата, потом на меня, и с явным сожалением убрал ладони с моего лица.
— Ты прав, — сказал он тихо. — Я… забылся.
Я мягко коснулась его запястья:
— Я позволяю твоему брату некоторые вольности… время от времени.
Ис посмотрел на меня, помолчал, а потом слегка кивнул:
— Я понял. Как пожелает лея.
Но я видела — не понял он ничего.
Ну а что поделаешь? Я и сама не всегда понимаю, что происходит. Стараюсь действовать интуитивно. Пока моя интуиция не подвела — и пусть будет так.
Мы ехали домой. Я устроилась в объятиях Тома, положив голову ему на плечо. Он держал меня крепко, одной рукой, а другой чуть постукивал пальцами по колену, разговаривая с братом.
Ис быстро пришёл в себя. Вернул самообладание и теперь выглядел почти безупречно — разве что взгляд его время от времени скользил ко мне с осторожностью, а иногда с интересом.
Меня это не пугало. Я привыкла к тому, что на меня смотрят. Но меня удивляло другое.
Том. Он говорил при мне спокойно. Ничего не скрывал. Он не перебирал слова, не смотрел украдкой, будто проверяя, как я реагирую, как все они делали постоянно. Он просто… был собой, обнимал меня, как это бы сделал мужчина в моем мире. Но точно не с леей в этом.
И в этот