Глава 23
Старые ответы
Не думаю, что я способен подкрасться незаметно к живому человеку, у которого работает хотя бы одно из чувств. Мало того, что я в полном латном доспехе и сижу на Коровиэле — а тот, по повадкам, смахивает на чихуахуа размером с дом, когда в плохом настроении (а у него как раз плохое настроение) — так ещё вокруг меня два десятка гремящих железом, пахнущих конским потом и вечно ржущих здоровенных мужиков. Так что люди за двести метров минимум замечали, что приближается кто-то важный.
Но к лекарю я подъехал уже метров на двадцать — а он так и не обернулся.
Кстати, конский пот — штука специфическая. В моём мире я пару раз морщился от вони собак, но с запахом лошади это и рядом не стояло. Как сравнивать байдарку и поезд. Правда, учитывая, что лошадь сама по себе признак статуса, этот резкий, невероятно плотный запах странным образом считается терпимым. И всё же он накрывает всех вокруг буквально как одеяло, стоит лошадке пару часов энергично попотеть под седлом. Это как если бы тебе брызнули духами прямо в нос. Духами с запахом псины.
И всё же лекарь сосредоточенно возился с големом Красного Волока, так и не обернувшись ко мне.
Я поднял руку и остановил Дуката, который, похоже, уже собирался пнуть простолюдина.
Я перевёл взгляд на бранкотту Однорукого. Тьфу, то есть — Железную, конечно. Как бы со всем уважением к моему присутвию, но мужичьё тихонько рассасывалось по сторонам, ища сухое место. Незапланированный привал. Мимо бегала пара чумазых мальчишек — помощников полевой кухни, разносивших еду.
Тоже, кстати, особенность: стоять в очереди тут считается западло. Если ты мужчина, тем более с оружием — жди, пока тебя обслужат. Дети или женщины.
Впрочем, к повозке, где сидел кузнец с инструментами, очередь была — как и к маркитантке, что, видимо, чинила одежду. Счастливчики, заполучившие при дележе броню или оружие, сразу выделялись на фоне остальных — один из сержантов с помощью топора старательно рубил стёганую попону на борту телеги. Видимо, пойдёт на броню для пехоты.
Я мельком бросил взгляд в сторону, куда отнесли тела. Пехотинцы на удивление легко отделались — всего двое трупов. Их уже раздели до гола. Как, впрочем и врагов. У телам пошёл угрюмый сержант, на ходу вытаскивая меч. Меч, кажется, создан для того, чтобы разделывать людей — как нож для курицы. Ещё несколько, видимо сбежавших в самом начале, несли с собой деревянные кирки и лопаты — в инструментах были лишь небольшие железные накладки. Железо дорогое. и него пока целиком делают только оружие. Струсившим предстояло рыть ямы в холодном мокром грунте. И для дерьма, и для порубленных человеческих тел. Хотя деревьев вокруг было не мало, привычка экономить дрова все еще не давала людям сжигать убитых. А может, просто не хотели возиться. Срубить дерево заметно труднее, чем голову с тела.
Тяжёлых раненых не было: пара человек с повязками, похожими на повязку Однорукого, и всё. А они убили троих и двоих взяли в плен — удивительное соотношение потерь для всадников и пехоты. Впрочем, я не заметил, чтобы нападавшие активно пользовались магией. Плюс, скорее всего, местные сеньоры просто не поняли, с кем имеют дело, приняв бранкотту за обычных обозных слуг, что охраняют хозяйские телеги от воров и крестьян.
И всё же… да, я был определённо доволен результатом. Хорошее настроение не смогла испортить даже моя паранойя. Я кивком подозвал Адриана и, указав взглядом на лекаря, сказал:
— Этот человек прячет своё лицо. Первый раз он сделал это, когда мы проезжали мимо, уронив свои инструменты в грязь. Сейчас старательно делает вид, что слишком занят. Будь наготове.
— Я помню его, — ответил Адриан. — Это тот сумасшедший, что однажды пришёл к вам. Помните? Он тогда нес какую-то глупость о вашем сыне. Вы великодушно решили отпустить его.
Я вспомнил. Подробности встречи уже стерлись, но сам факт смутно маячил в памяти.
— Вот как. Это точно он? — Учитывая мою работу, у меня выработалась сносная память на лица, но всех запомнить по-прежнему не мог.
— Я не уверен до конца, — смутился Адриан.
— Хорошо. В таком случае, Адриан, будь на стороже: неизвестно, что он ещё выкинет.
Перестав смущать пехотинцев, мы подъехали поближе к лекарю. Адриан встал чуть в стороне, чтобы я оказался на линии огня. Буквально: если подозрительный лекарь что-то выкинет, Адриан сожжёт его потоком пламени.
Чуть объехав лекаря со стороны, чтобы заглянуть ему в лицо, я убедился, что он меня точно видит. Потому что он отвесил подзатыльник парнишке, который ему ассистировал. Они копались в боку голема. Тот вяло дёргался, как резиновая кукла. Парнишка, держал вокруг рук лекаря какое-то тряпье. А потом, увидев приближающегося меня, попытался поклониться, не отнимая рук от разреза.
— Не отвлекайся, — холодным голосом профессионала сказал ему лекарь. — Иначе погубишь больше, чем нужно. Простите, мой сеньор, но если я сейчас надлежащим образом поприветствую, то потеряю вашего чудесного слугу. А он, полагаю, весьма ценен.
— Прощаю, — машинально отозвался я. — Что ты делаешь с ним?
— Пять дней назад, когда мы пополняли запасы, какой-то негодяй из местных ткнул эту безобидную штуковину чем-то железным. Рана была неглубока, я склеил края, и это удивительное существо само смогло восстановиться. Но в последнее время я заметил, что оно слабеет. Жаль, что оно не может говорить. Полагаю, в нём остался кусок железа, и оттого нарушились потоки магии, которые в нём циркулируют… И я, кажется, нащупал. Да, вот оно. Держи как следует — не позволяй воздуху входить в рану, пока я не сведу края!
Последние слова относились к помощнику. Тот держал наготове пропитанную чем-то тряпку.
Лекарь выдернул руку в толстой кожаной перчатке. Я ожидал увидеть на его руке кровь или хотя бы слизь, но нет — только толстая кожи перчатки как будто слегка химией протравлена. В пальцах лекаря блеснул ржавый кусок железа. Он задумчиво посмотрел на него и сказал:
— Крестьянская коса. Дрянное железо. Странно, что оно не погнулось а сломилось… должно быть…
Голем глухо заворчал.
— Точно. Так, скорее, где мой клей⁈
Второй помощник, стоявший всё это время в поклоне, разогнулся и подхватил горшочек с костра, одетыми в рукавицы руками.