— Девушки, — раздался бархатный, но строгий голос прямо над ними.
Они вздрогнули и одновременно подняли головы. Перед их столиком стоял профессор Миллер — преподаватель истории искусств. В твидовом пиджаке с кожаными заплатками на локтях, с неизменной папкой под мышкой. Его серебристые волосы были зачесаны назад, на носу поблёскивали очки в тонкой оправе. Он почти никогда не заглядывал в столовую, предпочитая профессорский клуб, но сейчас — вот он, прямо перед ними.
— Вижу, у вас тут… кружок по интересам, — Миллер взглянул на разложенные фотографии и на шкатулку, приподняв бровь. — Должен напомнить: подобные вещи не для игр. Особенно в нашем университете.
— Мы просто… изучаем старые материалы для фотокружка — первой отозвалась Одри, и её голос прозвучал слишком живо, будто она старалась скрыть неловкость.
Миллер не отводил глаз. Его взгляд был долгим, пронзительным, от которого Джиневра почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— В «Хиллкресте» много тайн, — наконец сказал профессор, чуть тише, почти доверительно. — Но есть такие, до которых лучше не дотрагиваться.
Он чуть наклонился вперёд, опираясь ладонью о край их стола. От него пахло кофе и слабым ароматом лавандового мыла.
— Вам стоит быть осторожнее, — добавил он, переводя взгляд с одной девушки на другую. — Иногда любопытство… дороже жизни.
На секунду показалось, что он хочет сказать что-то ещё, но Миллер только выпрямился, поправил папку под мышкой и спокойно направился к выходу.
Когда его фигура исчезла за дверью, Вероника резко выдохнула и ударила ладонью по столу:
— Вот чёрт. Теперь я уверена: он что-то знает.
Не успели они обсудить уход профессора Миллера, как дверь в столовую со скрипом открылась, и в зал вошла Лора.
Она выглядела так, будто только что вылезла из канавы: волосы растрепались, начёс превратился в спутанный ком, на коленях — пятна грязи, белая блузка в разводах, а чулки порваны. На запястьях — красные следы, будто её крепко держали.
Шум в столовой на секунду стих: кто-то уронил вилку, студенты переглядывались, кто-то даже прыснул от удивления. Лора же шла, шатаясь, прямо к их столику, словно не замечая десятков любопытных взглядов.
— Лора?! — Одри первой нарушила молчание. — Что… что с тобой случилось?
Лора тяжело опустилась на стул, и дерево жалобно скрипнуло под её весом. Её дыхание было рваным, руки дрожали. Она оглянулась на столовую, где уже начали подниматься головы, и наклонилась к подругам:
— На меня напали, — выдохнула она. — Прямо у крыльца. Кто-то схватил, ударил… Я очнулась в лесу. Верёвки на запястьях, грязь везде… но я сумела выбраться.
Вероника сжала кулаки под столом.
— Кто?! — резко спросила она.
— Я не видела лица, — Лора покачала головой, грязная прядь соскользнула на глаза, и она откинула её дрожащей рукой. В её взгляде было отчаяние и усталость. — Но видела красную ткань… И он знал, что у меня была кассета.
Джиневра нахмурилась, наклонилась вперёд так, что очки чуть сползли с переносицы:
— Какая кассета?
Лора с трудом собралась, вытерла ладонью щёку, оставив грязный след.
— Джексон дал её мне. Кассету оставила Клэр, за два дня до того, как исчезнуть. Он боялся смотреть сам, но я решилась. Там… Клэр следила за профессором Миллером, кажется. Еще там был какой-то момент с культом, и вообще всё казалось таким хаотичным, непонятным. Казалось что где-то снимала Клэр, где-то снимали её. Я ничего конкретно не поняла…
Слова Лоры заставили девочек напрячься. Одри нахмурилась, барабаня пальцами по пустой алюминиевой банке из-под «Кока-колы», оставшейся на подоконнике:
— Он только что был здесь, говорил загадками про тайны «Хиллкреста»…
— Теперь у нас наметился список, — мрачно произнесла Вероника, поправляя джинсовку. — Вероятно двое, а может, трое участников культа.
Лора подняла глаза, на миг забыв про ссадины и грязь:
— Кто?
— Миллер, отец Джинни и, возможно, Джексон, — резко сказала Вероника. — Он твердил, что ни при чём, но скрывать то, что у него с Клэр были отношения? Я не могу доверять ему.
На секунду за столиком воцарилась тишина. Из-за стойки слышно было, как студенты переговаривались, обсуждая будущий бал, до которого оставалось пару дней, и кто-то громко щёлкал крышкой Pepsi. Но рядом с ними время будто замедлилось.
Джиневра резко встала. Сумка с книгами ударилась о край стола, и салатная вилка Одри упала на пол.
— Я пойду в библиотеку, нужно закончить список для весеннего бала, — голос у неё звучал холоднее, чем обычно.
— Тебе вообще лучше одной не ходить, — быстро сказала Лора. — Если они напали на меня, а Оливию и вовсе убили…
Но Джиневра, даже не взглянув на неё, уже шла к дверям. Её туфли громко стучали по плитке, и многие обернулись. На мгновение показалось, что вся столовая замерла, провожая её взглядом.
Одри, Лора и Вероника остались втроём, каждая со своими подозрениями и страхами, а снаружи, за высоким окном, медленно сгущался серый мартовский туман.
Глава 19. Кто-то мерещится.
Джиневра вошла в библиотеку и на секунду остановилась у порога: тёплый запах полированной древесины, пыли и старых чернил накрыл её так уверенно, как любимое плед-покрывало в общежитии. Под высоким потолком лениво вращались вентиляторы, гоняя сероватый мартовский свет, который сочился сквозь витражи и полосами ложился на столы. Где-то позвякивала каталожная тумба — студент вытаскивал ящик с карточками, — а в глубине бормотал копир Xerox, пережёвывая чью-то методичку.
Пока её не было, девочки и правда постарались: у входа в читальный зал стоял щит с афишей «Весенний бал — 26 марта», обклеенный вырезанными из пастельной бумаги розами и крошечными звёздами — явная работа Одри, у неё всегда были лёгкие руки и терпение к ножницам. На подоконнике — стеклянные вазы с ветками, перевитыми атласными лентами.
Джинни выбрала массивный дубовый стол у колонны, тот, где свет падал ровно и не резал глаза. Сумка мягко плюхнулась на скамью; она достала ежедневник в бордовой обложке, провела пальцем по гладкой коже — так легче было собраться. Лист с делами на вечер шуршал глухо, как сухая трава.
«1. Приглашения.
— Значит, в фотокружок, — пробормотала она себе под нос. — Ребята там быстро печатают, даже с тиснёной рамкой.
2. Платье.
Галочка уже стояла. Заказ оформила заранее по каталогу: шёлк сливочного цвета, прямой лиф, тонкие бретели. «Не забыть серьги под жемчуг», — машинально отметила она в уме и тут же одёрнула себя: не о том сейчас думаешь.
3. Позвонить в ресторан.
Линия занята — почти слышала она в голове глухой