– Откуда?
– Это всё Боря. Продолжать? Ведь это всё ещё цветочки.
Пугать не хотел, только уберечь, правда рвалась из меня и пусть она и страшная, но всё это во благо, лишь бы моя Капелька была в безопасности. Лена кивнула, обхватив себя руками.
– В этот раз отчим не смог его отмазать, дали условное и обязательное прохождение лечения в закрытом учреждении, где он провёл несколько месяцев. Дальше наш герой удачно выучился, получил высшее образование и, опять с помощью своего отчима, а тот был не последний человек в Ставрополе, устроился на работу и даже женился.
– Он говорил, что в разводе.
– А он случайно не говорил, как чуть не отправил свою жену на тот свет?
– Нет.
– Жаль, облегчил бы мне задачу, – я уже стоял напротив Лены почти вплотную, всем телом чувствуя её состояние, но, увы, ничем не мог ей помочь – она должна сама пройти через тот ужас, о котором я знал. Безумно хотелось сейчас её обнять, прошептать, что всё хорошо, что я рядом, но я всё-таки спрятал руки в карманы. – Что там случилось я не знаю, только протокол задержания читал и справку из больницы. Он несколько дней держал свою ЖЕНУ как собаку на привязи возле батареи и, как грёбанный садист, методично наносил ей мелкие порезы и побои, ломал пальцы на руках.
– Кошмар.
– Кошмар в том, что его снова поместили в лечебницу и снова выпустили, рецидивы может и были, но никто не заявлял, кроме последнего случая.
Капелька закрыла лицо руками, качая головой, представляя весь этот ужас.
– Родная, я очень жалею, что не смог приехать раньше до появления этого ничтожества в твоей жизни. Но очень рад, что он не тронул тебя, иначе никто и ничто ему бы уже не помогло, – и я не врал. За Лену я бы убил.
– Продолжай.
– Не хочу. Последний случай был относительно недавно, практически та же картина, что с женой, но без тяжких последствий. Девушка смелая оказалась, написала заявление и дала подробные показания против него. Опять условное и лечение. Не понимаю, почему отчим его так выгораживает, хотя сам в детстве его презирал, – я пожал плечами, – но этот психопат продолжает вести нормальную жизнь в обществе, и никто не знает, какую опасность он несёт.
В горле пересохло, самому стало противно от пересказа личного дела Червонова. Обновил вино в наших бокалах и выпил залпом, снова не чувствуя вкус. Лена даже не двинулась. Она смотрела в одну точку перед собой, застывшая и шокированная.
– Это всё только твои слова…
– Лен! Ты прикалываешься? Нахрена мне надо такое сочинять?
Психанув, вошёл в дом и, порывшись в своих вещах, достал папку с копиями страшной жизни Червонова и вернулся к Лене.
– Читай и уже начни мне верить.
Дрожащей рукой Капелька взяла дело и опустилась на стул. Я же молча пил, смотрел как сумерки поглощают остатки света, а возле кустов роз начали летать светлячки.
– Это ужасно…
– Согласен.
– Паш, что сейчас с этими женщинами?
Тихий, слегка дрожащий голос Лены красноречиво говорил, что она верит мне и находится в полнейшем ужасе. Я лишь пожал плечами.
– Я не знаю. Мне они не интересны, – присел у ног Капельки, осторожно отбирая страшные бумаги из её рук.
– Паш… А, что он хотел…сделать со мной?
– Не могу знать, но он уже ничего не сделает. Капелька, посмотри на меня, – кинул папку на стол и взял её руки в свои, пытаясь прикосновением передать всё то светлое, что испытывал к этой невероятной женщине. – Я виноват перед тобой, очень виноват, а это всё последствия моей ошибки, за которую я буду всю жизнь у тебя вымаливать прощение.
Лена, замершая словно статуя, смотрела на звёздное небо, а в её глазах блестели слёзы. И как же мне было тошно это видеть. Сердце ныло в груди. Но кроме извинений и честных объяснений я, увы, пока ничего не мог сделать. Сейчас она была моим спасителем или палачом. Я замер, когда она резко вырвала руки и встала.
– Вы… Мужчины! Вы все, как один сволочи!
– Лен…
– Ненавижу! Как вы смеете играть со мной в свои игры? Я же живой человек!
Её настолько стало трясти от эмоций, что я реально испугался. Лена кричала на меня, махала руками и даже скинула со стола свой бокал с вином.
– Ты устроил за мной слежку! На каком основании ты посмел это делать? Где ещё я была под твоим колпаком?
– Прости, я никогда не мог тебя отпустить и не хотел…
– Соколов, ты опять думаешь только о себе!
– Это не так.
Лена всплеснула руками и презрительно посмотрела в глаза.
– Не так? А как по-твоему я должна всё это видеть? Понимать? Может опять сыграем в игру «поменяйся ролями»?
– Не стоит, хватило прошлого раза, – хмуро ответил, только сейчас на своей шкуре понимая, насколько моя жена права.
– Вот именно! – она плюнула мне в лицо и, отпихнув плечом, почти бегом, скрылась в доме.
Я дал Капельке ровно одну минуту и пошёл за ней. Лена сидела на корточках у двери своей комнаты, зажимала голову руками и в голос рыдала. Лучше тысячу раз умереть, лишь бы не видеть, как твой любимый человек не плачет, сделать всё что угодно, чтобы не плакал, тем более из-за тебя.
– Родная…
Лена вздрогнула и затихла, когда я её поднял на руки и отнёс в свою комнату.
– Прости меня, родная, – я не собирался отпускать, качал её на руках, крепко прижимая к сердцу, грохот которого пробивало грудину, чувствуя боль моей женщины.
– От..пусти…
– Не могу, никогда не мог.
Я гладил её по волосам, целовал в висок и молился, чтобы чудо случилось. Мечтал только об одном – чтобы моя Капелька дала мне возможность объяснить ей, что я без неё не смогу, сдохну.
Её запах, нежная кожа… Боже, с ума сойти можно! Лена перестала вздрагивать и всхлипывать, когда я положил её на кровать и стал осыпать поцелуями, лаская любимое тело, еле сдерживая своё дикое возбуждение. Знал, что снова поступаю не честно, но только так мог успокоить свою жену.
– Что… Что ты делаешь?
– Ласкаю свою любимую и единственную женщину, от которой, кстати, с ума схожу.
Внутренне улыбнулся, когда Капелька обняла одной рукой за шею и откинула голову, предоставляя мне доступ к стройной шее. Мои молитвы были услышаны. Мелкими и горячими поцелуями прошёлся от скул к ключицам, наблюдая