– Заявление Сергея Платонова о "повышении на пятьсот процентов" – не что иное, как попытка напугать публику.
– То есть повышение не произойдёт?
– Произойдёт, – мягко усмехнулся он. – Но контекст утаён. Сегодняшняя цена на ботокс занижена до абсурда. Мы лишь возвращаем продукту его настоящую стоимость.
– Вы хотите сказать, что всё это время цены были неправильными?
Вопрос повис в воздухе, как щелчок затвора. На мгновение студию наполнила звенящая тишина, а затем Акман чуть кивнул – будто признавая, что именно в этом и заключается его сила.
Акман медленно кивнул, будто подтверждая самому себе очевидную истину.
– Именно так. "Аллерган" слишком долго держал цены на ботокс на искусственно низком уровне, гонясь за долей рынка. В итоге обесценил собственный главный актив. Это не стратегия – это провал управления.
В студии повисла короткая пауза, только микрофоны тихо ловили шорох его дыхания. Затем взгляд Акмана поднялся прямо в объектив камеры – спокойный, уверенный, как у человека, который уже знает исход битвы.
– Корректировка цен приведёт к росту годовой выручки на триста процентов, – произнёс он ровно, без намёка на сомнение. – Показатели EBITDA поднимутся более чем вдвое, а стоимость акций увеличится как минимум на двадцать процентов.
– Но ведь это означает, что прибыль ставится выше интересов потребителей? – уточнил ведущий.
– Не вижу ничего предосудительного в восстановлении справедливой цены, – ответил Акман, чуть склонив голову. – Прежние скидки были нелогичны и разрушительны. Да, недовольство людей понятно, но стоит взглянуть на это с другой стороны. Та модель была ненормальна и нежизнеспособна.
Его слова легли в эфир тяжёлым, уверенным ритмом, и рынок отозвался мгновенно.
Акции "Аллерган" подскочили на двенадцать процентов. Участие в тендерном предложении выросло до двадцати двух. Телетайпы гудели, аналитики лихорадочно обновляли графики, воздух пропитался возбуждением, похожим на запах озона перед грозой.
– "Инфинити" и "Кэпитал Рисёрч Груп" запросили встречу, – доложил помощник.
Двое крупнейших акционеров захотели поговорить лично. Интерес такого уровня почти наверняка означал готовность участвовать в сделке. Если темп сохранится ещё две недели – "Аллерган" будет повержен.
Но вместе с ростом акций пришла и буря. Сеть взорвалась гневом.
– Триста долларов за укол – мало? Это бред!
– Теперь ботокс только для богачей? Отлично, морщины – новый символ рабочего класса!
– Пусть мечтают. Поднимут цены – уйдём к другим.
– Есть аналоги? Делитесь отзывами!
– Надо успеть записаться, пока не поздно!
Ленты заполнили возмущённые комментарии, и салоны красоты захлестнула паника: телефоны разрывались, мастера едва успевали принимать клиентов, запах спирта и кремов стоял в воздухе, как предвестие шторма.
– Он, конечно, всё это просчитал, – пробормотал менеджер "Маверика", глядя на мониторы. – Сейчас появится и заявит, что если "Вэлеант" поглотит "Аллерган", то клиенты отвернутся, бренд рухнет. Всё шло к этому с самого начала.
Акман, однако, оставался неподвижен. Взгляд холодный, пальцы медленно перебирают бумаги на столе.
– Данные готовы?
– Полностью.
На его стороне уже лежало оружие – цифры и факты, острые, как лезвие. Ботокс изначально считался элитным продуктом, а его аудитория – состоятельные клиенты, не склонные менять привычки из-за цены. Даже если аналоги появятся, доверие к бренду и репутация качества сыграют решающую роль.
Главное – не завоевать толпу, а убедить акционеров. Их решения стоили миллиардов. Шум за окном не имел значения.
Акман ждал. С точными, до десятых, расчётами в руках, со скрупулёзно выверенной речью, с уверенностью хищника, почуявшего кровь.
Прошёл день. Потом другой. Платонов не появлялся. Ни в эфире, ни в газетах, ни в соцсетях – исчез, словно растворился.
– Наверное, обдумывает новую стратегию, – предположили аналитики.
Фонд Платонова был моложе шести месяцев, и, возможно, столь дерзкий ход Акмана выбил его из колеи. Но сам Акман не верил в такую простоту. Сергей Платонов не относился к тем, кто отступает без боя.
На рассвете третьего дня тишину кабинета прорезал звонок. Резкий, тревожный, будто где-то треснула натянутая струна. На экране вспыхнул номер менеджера проекта.
Он звонил взволнованно и без промедления. Что-то начиналось.
Акман резко повернул голову на звук входящего уведомления и мгновенно включил телевизор. На экране мелькали знакомые логотипы деловых каналов — CNBC, Bloomberg, Fox Business, – но Сергея Платонова там не было. Лоб Акмана прорезала морщина.
– Какой канал? – бросил он через плечо.
Ответ последовал почти сразу: "Это… "Доброе утро, Америка"."
На лице Акмана тут же застыло каменное выражение. Самая рейтинговая утренняя передача в США – не площадка для инвесторов, а для простых зрителей, домохозяек, офисных работников, тех, кто пьёт кофе перед выходом на работу. Сергей Платонов сделал осознанный выбор.
Не деловой канал. Не Уолл-стрит. Народное шоу.
Акман тихо выдохнул, чувствуя, как холодная тревога разливается по груди.
"Он снова обращается к толпе… Не к акционерам. Что он задумал?"
***
В студии телеканала ABC стоял лёгкий запах грима, горячего света и кофе из-за кулис. Камеры гудели, прожекторы обжигали кожу мягким жаром. Ведущие, всегда улыбающиеся, шагнули навстречу.
– Шон! Давно не виделись!
– Не так уж и давно, – с лёгкой усмешкой ответил Сергей. – Всего дважды за полгода.
– Но каждый раз ты оказываешься в самом эпицентре громких историй… и теперь, кажется, настала очередь Ботокса?
Смех в студии. Камеры плавно наезжают, звукорежиссёр даёт сигнал, зажёгшийся красный индикатор "ON AIR" отражается в металлических частях декораций.
Передача начиналась, как всегда, легко, в духе утреннего оптимизма. Но за этим легкомысленным настроем Сергей ощущал холодную сталь задачи: добиться не доверия инвесторов, а внимания всей страны. Сделать скандал с ценами на Ботокс предметом общественного разговора.
И "Доброе утро, Америка" идеально подходило для этого. Миллионы зрителей, чашки кофе, телевизор в углу кухни – вот где должно было вспыхнуть первое пламя.
– Но, согласитесь, – сказала ведущая с мягкой улыбкой, – компании ведь существуют ради прибыли. Это не благотворительные организации, верно?
Она говорила спокойно, но в словах чувствовалась осторожность – та самая притворная нейтральность, чтобы не обидеть ни одну сторону.
Сергей ответил ровно, уверенно, без нажима, но так, чтобы каждое слово врезалось в эфир, как удар молотка:
– Прибыль – естественная цель любого бизнеса. Но есть черта. Валлиант эту черту переступил. Когда решения компании