Ну, ясно. Эти трое либо давно знакомы, либо, что более вероятно, вассальные рода. Скорее второе.
— Так и есть, господин ректор! Подтверждаем!
— Оба?
— Да! И я подтверждаю, господин ректор! — сказал до сих молчавший студент.
Да, я вспомнил этих студентов. Они сидели за моей спиной в аудитории.
— Ну, что ж! — задумчиво протянул Рудой барабаня пальцами по подлокотнику кресла. — Я думаю, что вина полностью доказана! Как думаете Алевтина Петровна?
— Да я полагаю, что да, Александр Львович. Несомненно!
— Прекрасно, прекрасно.
Дрыщ переглянулись с поверенным, и они заулыбались. И даже Медведев вздохнул с облегчением.
— Но, перед объявлением приговора, я расскажу всем присутствующим еще об одном новшестве в нашей Академии. — Сказал с улыбкой ректор.
Поверенный замер и удивленно посмотрел на Рудого.
Да все, кроме Алевтины Петровны, на так него посмотрели.
— Как вы, наверное, все знаете, в этом году случилось беспрецедентное событие. У нас учится дочь императоры Чины. — Александр Львович оглядел насмешливым взглядом все присутствующих. — В связи с этим, были приняты также беспрецедентные меры безопасности в нашей Академии. В частности, в большой ряд помещений были установлены артефакты древних, позволяющих посмотреть и, более того, услышать, все что происходило в этом помещении за несколько дней.
Поверенный гулко сглотнул.
— Что с вами Сергей Трофимович? — деланно удивился Рудой.
— Ничего, ничего! — Быстро сказал поверенный.
— Может быть водички? Нет? Ну тогда я продолжу.
Рудой извлек из кармана круглую металлическую пластинку и положил ее на стол.
Это терминал системы видеонаблюдения,- проснулась Мия.
Да я как бы и сам догадался.
— Интересная штуковина, не правда ли? Древние были мастера на всяческие артефакты. Вот! А теперь касаемся пальцем вот тут, — ректор прикоснулся к центру пластины. Задаем мысленно время, на которое мы хотим посмотреть и смотрим. Мы с Алевтиной Петровной уже посмотрели и вам надо полюбопытствовать. Лично мне, просмотр доставил большое удовольствие.
В этот момент, он судя по всему отдал приказ терминалу, и перед всеми возникло трехмерная картинка аудитории сверху. Вот сижу я и разговариваю с Леной. Вот неторопливо подходит дрыщ. Вот изображение резко увеличивается, беря меня и дрыща крупным планом. Вот дрыщ разевает рот…
«- Смерд! (меня ударили сапогом по ноге) ну ка встал и пересел на последний ряд. И подстилку свою забери!»
До момента, когда дрыщ вылетает из аудитории с перепуганным лицом, все смотрели на шоу двух актеров с каменными лицами.
— Это… Это подделка! — завизжал Старский. Поверенный сидел, открыв рот, а вот Медведеву я бы вызвал еще одного дежурного мага жизни. Потому что, по моему его сейчас удар хватит. — Это неправда!
— Что неправда⁈ — Стальным голосом спросил ректор. Куда только делось его добродушие. — Неправда что ты назвал графа Демидова быдлом? Или неправда то, что его подружку, дочь уважаемого купца, обладательницу двух стихий, обозвал подстилкой?
Дрыщ молча открывал рот не в силах вымолвить ни слова.
— А-а! Наверное неправда, что ты его первым ударил? Нет? Правда? — Допытывался он у Старского. — Но то, что ты нарушил как минимум десять привил поведения в Академии, это еще полбеды. Ты не рискнул вызвать Демидова на дуэль, а побежал к вашему поверенному, который ждал со свитой у входа в лекционный корпус, и с ним уже создали заговор на моего студента по обвинению его в преступлении. Затем, вы взяли в подельники дежурного мага жизни. Кстати Илья Борисович, не расскажете мне, чем они вас купили? Нет. Ну что же. Да сейчас это и неважно. Вы больше здесь не работаете.
И обращаясь к магу из охраны:
— Проводите господина Медведева в карцер. Потом будем разбираться с этим го… экскрементом.
Ректор дождался пока трясущегося лекаря выведут и продолжил.
— На лицо вина в заговоре совершенная группой лиц в отношении другого лица. Я верно трактую имперские законы, Макаров?
— Но…
— Что, но?
— Нельзя же… — Несмотря на весьма бледный вид поверенного рода Старских, он всеми силами пытался защитить своего господина. Это заслуживало бы уважения, но с учетом того, что этот господин пошел на поводу у мажорчика… Сам дрыщ казалось уменьшился в кресле и метался глазами по кабинету.
— Что нельзя? — вкрадчиво сказал Рудой. — Ты хотя бы понимаешь, что вы пытались провернуть в МОЕЙ Академии? Судя по всему, не понимаешь.
Он позвонил в колокольчик.
— Чаю. Крепкого! — приказал он появившемуся через мгновение помощнику. — Да, и бокал вина Алевтине Петровне!
Он вздохнул и пробормотал, обращаясь к веселящейся старушке:
— Ну, вот скажи мне Алевтина! Каждый год происходит нечто подобное. Каждый год находиться очередной идиот думающий, что он умнее всех. Скажи, сколько это может продолжаться⁈ А?
— До тех пор, пока не переведутся идиоты? — Старушка пожала плечами и усмехнулась.
— Значит никогда, — со вздохом закончил ректор.
В этот момент открылась дверь, и помощник принес поднос, на котором стоял хрустальный фужер с красным вином и пузатый бокал с чаем.
— Значит так, — сказал Рудой отхлебнув напитка. — Сложившиеся ситуация имеет два решения. Первое, мы передаем дело в имперскую канцелярию, со всеми имеющимися записями, сделанными на артефакт.
— Зачем в канцелярию? — Проблеял поверенный.
— А как же Макаров? Как же без имперской канцелярии-то? — усмехнулся ректор. — Ведь и Старский и Демидов аристократы. Более того, Демидов — граф, глава рода. Рассмотрение таких дел проходят только в имперской канцелярии.
Он посмотрел на взбледнувших участников заговора.
— Но есть и другой вариант. Я могу и не прибегать к имперской канцелярии, а сам наказать виновных. И я думаю, что это самый лучший выход. Не дело вмешивать императора в дела Академии. Ты согласен Макаров?
— Да, да! — быстро сказал поверенный вытирая потное лицо платочком. — Не будем… выносить сор из избы!
— Я бы попросил не употреблять таких эпитетов к Императорской Магической Академии! — ледяным голосом бросил Рудой.
— Да, да! Конечно!
— Буду надеяться! И так. По поводу студента Старского. — Ректор повернул голову на сжавшегося в кресле дрыща. — Трое суток карцера и пятьдесят штрафных баллов. Как вы думаете, Алевтина Петровна, не слишком-ли мягко?
— Как карцер⁈ — Ахнул поверенный, но Рудой не обратил на него внимания.
— Да я бы еще добавила десять ударов плетью, — мечтательно сказала старушка и усмехнулась. —