— Вы, как родовичи, в состоянии прицепиться к магии земли, — сказал он. — Вам нужно почувствовать её и пропустить сквозь себя. Давайте делать с вами примерную структуру, как у Максвелла. Мы берём энергию из разломов, из земли, и переправляем её на Виктора, потому что он сильнее и выносливее. У него организм значительно больше под это подходит.
Он обратился ко мне:
— А ты будешь пропускать через себя и аккумулировать энергию в себе, как Максвелл. То есть мы повторим демоническую структуру, но только в меньших масштабах.
Я пока не совсем себе представлял, что произойдёт, но понимал: сейчас мои друзья начнут тянуть энергию, затем сливать стихии в единый ударный конструкт, который будет зациклен на мне. Пока я буду копить силы для одного единственного и точного удара.
Тем временем Артём продолжал:
— Я точно тебе скажу момент, когда нужно будет ударить. Потому что пока — на данный момент — структура уравновешена, и мы точно не пробьёмся. По крайней мере, одним даже суперточным ударом не выйдет. Я буду ждать и скажу тебе подходящий момент. Предполагаю, что это произойдёт буквально перед самой запиткой, когда окончательная структура в последний момент, как будто бы, мигнёт.
Частично Артём сейчас был похож на сумасшедшего, разговаривающего с самим собой, но я знал, что это из-за колоссального вовлечения в происходящее.
— Да. Это будет момент полного заполнения и только потом последует активация и детонация. Так вот: в момент полного заполнения и перед активацией я дам тебе знак, и ты должен будешь ударить по жертвеннику. И вот тогда вся эта хрень, весь их конструкт пойдёт в полный разнос.
— Хорошо, идёт, — кивнул я.
И мы стали по лучам звезды. И каждый из нашей группы начал тянуть энергию. В том числе, разумеется, и я. Но даже мне давалось это с невероятным трудом.
Я, конечно, понимал, что мир подсказал нам, что делать, но наши оболочки, особенно человеческие оболочки моих друзей, даже по сравнению со мной, вообще не подходили для использования местной энергетики. Все-таки они не здешние, они чужие для этого мира.
Да, мир, пытаясь спасти себя, готов был помогать уже кому угодно, лишь бы помогли ему. Но я совершенно ясно в этот момент понял: для нас это может закончиться плачевно.
Поэтому я мысленно обратился к Агносу.
«Ты же понимаешь, что мы делаем?» — спросил я.
«Конечно, понимаю, — ответил тот без малейшей доли своего обычного сарказма, — и я чувствую, что вы всё делаете правильно».
«Я тоже чувствую, что мы всё делаем правильно. Но также чувствую, что для нас всех это закончится не лучшим образом. А конкретно тем, что мы тупо сдохнем здесь. Тела моих друзей не приспособлены для всего этого. Поэтому пообещай мне одну вещь».
«И что я должен тебе пообещать?» — с сомнением поинтересовался Агнос.
«Я-то по-любому выдержу дольше, чем они, потому что меня перестроила твоя мать, Саламандра. Пообещай мне, что ты спасёшь их. Пообещай, что ты выдернешь их, не дашь им умереть, не допустишь, чтобы их человеческие тела разрушились. Я не хочу приговаривать своих друзей, и считай, что вторую свою семью на самоуничтожение. Тем более что в любом случае до какого-то момента они смогут аккумулировать энергию, а дальше я просто обрублю поток и буду держать столько, сколько смогу, ожидая момент удара».
Агнос какое-то время не отвечал, пребывая в раздумьях. Но затем сказал:
«Что ж, это более чем достойно».
— Друзья, — сказал я, обращаясь к своим спутникам, — вы сами понимаете, что есть предельное количество энергии, которое я смогу вместить и удержать в себе. Поэтому когда я скажу «стоп», вы прекращаете подавать мне энергию. Потому что смысл нам от того, что меня просто порвёт, как Тузик тряпку? Не будет смысла и в том, если мы сами дестабилизируем собственный конструкт.
— Тут ты прав, — согласился со мной Артём. — Тогда ждём сигнала от тебя.
Я же попутно продолжал отслеживать состояние друзей и понимал, что им всё это даётся с огромным трудом. Каждая кроха энергии, которую они передавали мне, была вытянута из этого мира с болью и кровью.
И причём вся эта мешанина энергии действительно причиняла дискомфорт.
Это же была не просто энергия огня или энергия земли. Нет. Это была несвойственная нам энергия. Чистая, неразделённая на стихии и не оформленная ещё в какую-либо из магий. Мы просто тянули энергию этого мира, как если бы тянули из капища.
А я чувствовал себя воздушным шариком, который накачивали, а его постепенно распирало и распирало. И если сначала стенки растягивались, хоть и неохотно, то дальше мне действительно становилось всё тяжелее и тяжелее. Шарик всё растягивался и растягивался, растягивался и растягивался…
Вот только это был не шарик. Это был я. Моё внутреннее вместилище магии. Не воздушный шар, который надувают гелием. Мне казалось, что я увеличился. Сначала вдвое, потом втрое.
— У тебя, кажется, искры из глаз начинают сыпаться, — проговорил мне Агнос.
А я понял, что уже ни на чём толком сосредоточиться не могу.
— Ещё, — сказал я. — Ещё. Я должен принять в себя предельное количество всей этой энергии.
Но казалось, что уже некуда.
И всё же я принимал, ещё и ещё, уже даже не глядя на то, как по моей коже, по местам татуировок и каких-то складок начали струиться трещины. Моя кожа начала расщепляться.
Сначала эти трещины были тонкими, но с каждой минутой всё больше прорезали мою кожу, и становились всё толще и толще.
И в какой-то момент я понял: скоро не выдержу и рвану.
— Стоп! — сказал я.
Но первый раз это слово так и не вырвалось из моего горла.
— Стоп! — повторил я по мыслесвязи.
После чего Белоснежка, Артём и Костя просто упали на колени.
— Агнос, — сказал я, — ты помнишь, что ты мне обещал?
— Помню, — ответил он, — и я сделал.
— Артём! — я обратился к Муратову. — Я жду команду.
— Жди, жди! — выдавил из себя Артём, явно находясь в сознании на последних морально-волевых усилиях.
При всём том я ещё слышал, как земля у меня под ногами начала выть от боли. Миру тоже стало невыносимо больно, в том числе от того, что мы качали из него эту энергию.
Но сейчас, через то, что мы получили, мы все вместе прочувствовали эту боль, ощущая, как его заживо пытаются разодрать этим конструктом.
А боль всё усиливалась.
Всё тело ныло, ломало, жгло, словно кипятком, и убивало, разрывая