Мой голос замер. Земля под ладонями оставалась недвижимой. Удары сердца оглушительно звучали в ушах. Я находился в том состоянии, когда не видел и не слышал более ничего.
И тут вдруг ко мне пришёл ответ, прямо через ладони, откуда-то из глубины, прямо из нутра земли. Голос этот был измучен, но в нём ещё теплилась искра надежды.
— Ты же понимаешь, что ты умрёшь, — сказали мне. — Энергия моя настолько велика, что ты не выдержишь её прохождение сквозь себя.
— Я понимаю, — ответил я, внутренне уже смирившись с последствиями, — но там, за моей спиной, мои друзья, с которыми мы обменялись клятвами крови, что будем спасать друг друга в любой ситуации до самого последнего вздоха. Спасти их значит умереть мне. И в таком случае умирать не страшно. Я уже знаю это. Я уже умирал. Помоги мне.
И вместо ответа я почувствовал просто невероятный поток силы, который начал вливаться в меня. Я ощутил, как растворяюсь в этой силе, сам становлюсь ею. И вместе с тем почувствовал небывалое могущество, просто невероятные возможности, настолько, что какой-то внутренний голос, некий червячок собственной важности, который сидит в каждом, принялся соблазнять меня:
«Ты теперь можешь всё. Теперь, слившись с энергией этого мира, ты можешь позволить себе всё, что угодно: двигать реки, создавать озёра, ставить горные хребты там, где захочешь, поливать всё небесным огнём, неважно. Ты можешь всё».
— А мне это не нужно, — ответил я противному червячку. — Мне не нужно быть великим. Мне нужно только сдержать эту треклятую расщелину, чтобы из неё не вылез безумный бог.
После чего я снова обратился к душе этого мира:
— Если ты позволишь, я бы воспользовался твоей силой ещё для одного небольшого, совсем крохотного дела.
Мир отреагировал на мою просьбу. Я прочитал в этой реакции удивление и заинтересованность. Он не хотел потакать мне, я для него всё равно оставался лишь букашкой. Но он дал мне это разрешение из простого любопытства.
И вот тогда, продолжая удерживать расщелину и тратя на это безумные, колоссальные силы, я решился.
Да, я слышал на фоне рёв Бельзияра, который всё ещё никак не мог выбраться: он застрял по грудь и теперь махал своими огромными рожищами, пытаясь вырваться оттуда. Багровая аура пульсировала вокруг него; лапы с огромными когтями скребли по краям разлома, оставляя там борозды, наполненные кровью.
Я подумал, что он выглядит как какой-нибудь титан, про которых писали в древних легендах. И настолько ярко мне это представилось, что будто бы легенды повторялись.
С другой стороны, возможно, те легенды и были простым пересказом происходящего в совершенно другом мире.
Но мне было на это глубоко плевать. Когда мне дали возможность исполнить просьбу, я решил, что должен сделать один из главных последних шагов.
Я должен попрощаться.
Перед моими глазами сразу же возникла Стена, на которой я стоял в своей первой жизни, но в последние её минуты. Я снова почувствовал холод, ледяной ветер на лице, вглядывался вдаль, в полчища летящих на нас демонов. И тут же оказался совсем в другом месте.
Я вспомнил, как меня спасала мать, как она накладывала на меня благословения. И вдруг вся та самая первая жизнь передо мной легла, как на ладони.
Раньше до этого она постепенно стиралась из памяти, замещаясь новой, тем более, было много несоответствий. А сейчас я увидел всё: от своего первого крика до своего последнего конструкта, сжегшего меня.
Я кристаллизовал ту боль, которая была внутри меня, и вспомнил, что двигало мною вперёд: пламя и месть. Пламя в моей крови и месть за свою семью.
А теперь, стоило оглянуться назад, и становилось понятно: моя семья жива. В полном составе: и мать, и отец, и брат с сестрой, и даже дед.
Я добился того, чего хотел. И всё, что мне осталось, это попрощаться.
Там, на Стене, когда я готовился к своей, как оказалось, последней битве в той жизни, у меня не было выбора, мне не с кем было прощаться. Я шёл к своей семье в момент смерти, с честью и достоинством.
А сейчас, стоя на колене и черпая силу из чужого мира, я всё так же, с честью и достоинством, я от них уходил.
Но ещё не сейчас.
Последняя степень учения, в том числе и у Саламандры, умение путешествовать по разломам самостоятельно. Это сделало бы меня грандом. К сожалению, грандом я не стану. Но прокатиться в последний раз по разломам? О да.
Первой, к кому я отправился душой по разломам миров, была мать.
Я увидел её, склонившуюся над какой-то мелкой одежонкой. Она пыталась делать вид, что занята шитьём, но руки не слушались её, так как голова Гориславы была занята совсем другими мыслями. Поэтому я поцеловал её в щёку, и она вскинула голову, пытаясь отыскать меня взглядом.
И, кажется, у неё это получилось, так как она уставшими глазами, в которых вдруг проступили слёзы смотрела мне прямо в глаза.
Рядом с ней находилась и Ада, и я потрепал её по голове.
Обе уставились на меня. Уж не знаю, видели ли они какие-то очертания, или белёсую пелену, или просто догадывались, что я стою там, из-за того, что мы одна семья. Не знаю. Но они точно понимали, кто перед ними и зачем пожаловал.
Мать беззвучно, одними губами произнесла слово «нет», после чего покачала головой и закрыла ладонями глаза. Ада же смотрела на меня, не отрываясь, и только губы её немного дрожали.
Я улыбнулся ей и молча показал сестре в ту сторону, где слышался гомон тахарок и помахал пальцем, мол, «не давай им спуску». Говорить с родными у меня не получалось.
Понимая, что если слишком надолго задержусь, то мне станет только тяжелее, я перенёсся в Горный, где отец с братом в это время находились на Стене. Они обсуждали что-то, касающееся новой усадьбы, как лучше там обустроить, что сделать.
Когда я появился перед ними, они замерли. Я обнял отца, потом брата, посмотрел на них, улыбнулся и растаял. Они были живы и здоровы, и это главное. Я добился новой жизнью того, чего хотел. Я смог достичь поставленных целей.
А последним, кого я посетил из родни, был дед Креслав Рарогов.
Как странно: в первой жизни он был никем, а во второй стал одним