Офицер нервно кашлянул, глядя в землю.
— Господин фон Шейларон, прошу прощения, но… Коалиция, безусловно, питает величайшее уважение к маркизу Шейларону. Однако Четвертый корпус исторически связан не с фракцией Щита, которую представляет ваш дом, а с фракцией Меча. К сожалению, одного имени Шейларона будет недостаточно, чтобы изменить мнение начальства корпуса в данном вопросе. Решение окончательное.
Наступила тяжелая пауза. Гильом сжал губы, демонстрируя разочарование, которое, я был уверен, хотя бы отчасти было искренним.
Тогда я медленно, с расстановкой, достал из внутреннего кармана своего мундира сложенный лист плотной, дорогой бумаги с восковой печатью. Я развернул его и держал так, чтобы офицер мог видеть герб и подпись.
— А имени фон Зейсмалина будет достаточно? — спросил я, и на моем лице расползлась широкая, хищная ухмылка. Я смотрел прямо в глаза офицеру, показывая ему рекомендательное письмо от графа Баргана фон Зейсмалина.
###
Меня проводили в строгое, аскетичное помещение, больше похожее на зал для допросов, чем на переговорную. За массивным столом из темного дерева сидели пятеро военных, и по их позам, возрасту и количеству нашивок я сразу понял, что имею дело с высшим командованием корпуса.
В центре, с лицом, высеченным из гранита, восседал генерал-майор, заместитель командира корпуса. По бокам от него — четверо полковников, командиров дивизий.
— Майор Марион, — начал замкомкора, его голос был низким и безразличным, как скрежет камня. — У нас есть вопросы. Начнем с этого.
Он положил на стол то самое рекомендательное письмо от Зейсмалина.
— Объясните происхождение этого документа. И, пока вы увлечены рассказами, освежите нашу память относительно вашей биографии. Наши данные указывают на пиратское прошлое, участие в политических интригах Амалиса под личиной погибшего принца и, что особенно интересно, на ваше происхождение из иного мира под названием Земля. Вне зависимости от итогов состязания, ваша сила, давно перешагнувшая стандарты малых стран, уже была причиной для вашего приглашения в Корпус. Особенно с учетом того, что вам принадлежит уникальный артефакт паразитического типа, который вы, насколько мне известно, активно использовали для скорейшего продвижения по рангам и по службе. Но теперь у нас есть этот документ, и вместе с ним новые вопросы.
Я стоял по стойке «смирно», но без подобострастия, глядя прямо на генерала. Давление в комнате было жутким — все пятеро, с учетом того, что я не видел их аур, были Эпосами.
— Господа, я готов дать исчерпывающие объяснения, — начал я ровным тоном.
И я рассказал им все. О своем призыве в Амалис, о побеге, о годах пиратства, и создании «Небесного Золота». Я рассказал о Руинах Маски Золотого Демона, о своем вступлении в Коалицию под вымышленным именем и о всех операциях, что провел. Я говорил обстоятельно, без пауз и запинок, демонстрируя полную готовность к сотрудничеству.
— Что касается письма от графа фон Зейсмалина, — я сделал небольшую паузу, — то я могу подтвердить его подлинность и то, что оно было вручено мне лично графом после успешного завершения одного дела, представлявшего для него личный интерес. Однако детали этого дела и обстоятельства нашего взаимодействия я раскрыть не могу. Эта информация касается лично графа, и я не вправе разглашать чужие тайны без его на то согласия. Уверен, вы понимаете, что нарушить доверие человека такого статуса было бы с моей стороны величайшей глупостью.
Один из полковников, сухой мужчина с острым взглядом, ехидно спросил:
— Это, мягко говоря, нагло, майор. Вы просите нас принять на веру столь серьезные заявления?
— Я не прошу вас принимать ничего на веру, господин полковник, — парировал я. — Я лишь констатирую факты. Граф Зейсмалин соизволил проявить ко мне благосклонность после совместного предприятия. Точно так же, как и господин Гильом фон Шейларон, который, как вы знаете, лично сопровождал меня и убедился в моей невиновности. Случайные связи такого уровня, согласитесь, не завязываются просто так. Если вы мне не верите, можете послать графу Зейсмалину личный запрос, уверен, он тоже подтвердит, что я заслуживаю справедливого отношения и честного учета всех моих заслуг.
Я позволил себе легкую, почти незаметную ухмылку, вкладывая в свои слова прозрачный намек. Я не просил засчитать мне победу просто так. Я лишь намекал, что человек, получивший расположение двух таких влиятельных фигур империи, возможно, заслуживает того, чтобы его заслуги были оценены по достоинству.
И что его заслуги — а именно отбитие целой пиратской базы у «Ока Шести» — были несколько весомее, чем ликвидация какой-то второстепенной группировки.
Замкомкор все это время молчал, изучая меня своим каменным взглядом. Наконец, он медленно кивнул.
— Вы можете идти, майор Марион.
В его тоне не было ни одобрения, ни обещания пересмотреть результаты. Но давить дальше, тыча в них чужими авторитетами, было бы уже ошибкой.
Я добился главного — они выслушали и поняли подтекст. Теперь все зависело от их внутренних решений и расклада сил внутри корпуса и фракции Меча.
Я четко отдал честь, повернулся на каблуках и вышел из кабинета, оставив командование корпуса размышлять над тем, что же на самом деле стоит за майором Маком Марионом.
###
Я нашел их в районе жилого сектора, отведенного для временного размещения гостей корпуса. Ярана, Хамрон, Силар и остальные стояли кучкой, обсуждая арочные своды из полированного камня и мерцающие светильники, встроенные прямо в стены.
— Мак! — первым меня заметил Хамрон, и его лицо расплылось в широкой ухмылке. — Ты цел! А мы уж начали думать, что принц тебя все-таки в темницу кинул.
— Обошлось, — отмахнулся я, с наслаждением чувствуя привычную атмосферу своей команды вокруг. — Более того, кое-какие вопросы удалось урегулировать. Что тут у вас?
— Это же просто небо и земля! — вмешалась Ярана, ее глаза блестели от возбуждения. — Тридцать пятая дивизия по сравнению с этим — запыленный сарай. Пойдем, покажем!
Они повели меня по широким коридорам, и их восторг, направленный на все подряд, был заразителен. Тем более что здесь и правда все было будто бы из какого-то футуристического фильма, разве что работало на мане.
Пол был выложен отполированными до зеркального блеска каменными плитами, в которых отражались мерцающие линии светящихся рун, тянущихся вдоль стен на уровне плинтуса — явная часть энергосети базы.
Столовая представляла собой просторный зал с возможностью, не вставая с места, выбрать себе ужин путем вливания маны в символ с конкретным блюдом. А пахло