По рядам прошел сдержанный гул.
— Те, кто слышит об этом впервые, теперь не имеют выбора. Вы либо принимаете это и становитесь сильнее, либо… что же, выбора и правда нет. Потому что тот, кто уже последовал за мной в самое сердце Роделиона, тот, кто прошел через все это, тот уже принял решение. Сожалений быть не может. Отказа — тоже.
Я поднял руку, и золотой узор на груди под мундиром слабо пульсировал.
— Сейчас я наложу на каждого из вас, у кого ее еще нет, метку. Магический запрет на разглашение. Это не цепь. Это страховка. Для меня. Для вас. Для всех нас.
Я медленно прошелся взглядом по первому ряду, встречая глаза — решительные, напуганные, полные надежды.
— А после… после я дам вам силу. Ту самую силу, что позволит нам выжить в этой аристократической мясорубке под названием четвертый корпус. Официально, для любопытных ушей, ваш стремительный рост будет объясняться плотной маной Роделиона и горой стимуляторов, которые я закупил. Неофициально… увидите.
Процесс занял время, но в пещере царила почти священная тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием и шепотом маны.
Когда последняя метка была наложена, я вернулся в центр. Вздох, которого я сам не осознавал, вырвался из моей груди.
— Теперь о силе. — Я потянулся к одному из ящиков со стимуляторами, но это был лишь театральный жест. — Мы начнем с самых слабых. С тех, кто лишь недавно пробился на Сказание. Подходите по одному.
###
Следующие недели слились в одно непрерывное, изматывающее усилие. Воздух в пещере гудел от концентрации маны, смешанной с запахом пота, металла и едкой пыли от раскупоренных флаконов.
Я стоял в центре этого энергетического вихря, чувствуя, как с каждым прорывом очередного бойца тает мой собственный запас жизни.
Я вычислил все до мелочей: три месяца. Ровно столько я оставил себе в запасе, рубеж, за которым начиналась необратимая деградация. Все остальное — каждая неделя, каждый день — уходило на то, чтобы вдохнуть силу в моих людей.
Оставалось рассчитывать на миссию от Шароны или на щедрость Гильома — любой источник золота и маны должен был появиться, иначе эта жертва станет бессмысленной.
Однако истлевала не только моя оставшаяся жизнь, но и наши запасы стимуляторов. Как минимум потому, что по моему приказу использовались они максимально расточительно.
Как только эффект от одной порции препаратов начинал идти на спад, в ход шла следующая. При этом, так как у этих препаратов не было накопительного эффекта, от пятидесяти до семидесяти процентов содержавшейся в них маны, которую можно было бы плавно по затухающей усваивать еще пару недель, просто вылетали в трубу.
Но скорость роста была пугающей. Это был осознанный, тактический перерасход, ставка на количество, а не на качество, потому что времени на качество у нас не было.
Перед отбытием в Роделион батальон насчитывал пятьсот шестьдесят пять Сказаний, шестьдесят семь Хроник разной силы и троих на Предании. К концу месяца, когда энергетический гул в пещере сменился тишиной и звенящей, сконцентрированной мощью, картина стала совсем иной.
Не осталось ни одного бойца ниже Завязки Хроники. Двести сорок человек твердо стояли на Развитии. Сорок восемь на Кульминации. Двадцать четыре на Кризисе. Двенадцать на Развязке. Шестеро на Эпилоге. А ряды Преданий, помимо меня, Ралота и Силиана — его бывшего зама, пополнились еще тремя фигурами: Силаром, Хамроном и Яраной.
По меркам четвертого корпуса мы все равно не были элитой. Но мы уже перестали быть стаей шавок. Мы стали крепким, закаленным кулаком, способным нанести удар, который услышат.
И этот прогресс оставил меня банкротом. Все сбережения, все ресурсы из Жемчужного Грота обратились в прах и в эту новообретенную силу. Денег на артефакты для сотен бойцов, внезапно обнаруживших, что их старый инвентарь не соответствует рангу, не осталось. Но лучше уж так, чем с артефактами, но без возможности одолеть противника с их помощью.
— Батальон, построение! — мой голос прозвучал эхом, разрезая густой воздух. — Выходим.
Мы вернулись на базу как раз к закату, и у нас оставалось всего лишь несколько часов до наступления нового дня — того самого, когда Шарона должна была выдать нам наше первое задание.
Воздух на плацу был прохладным и свежим после спертой атмосферы пещеры, но внутри меня все клокотало от нетерпения и осознания сжимающихся сроков.
— Слушайте все! — мой голос прозвучал резко, заставляя замерть выстраивающийся батальон. — Сегодня вечером — вторая увольнительная в нижний город. Но это не отдых. Это продолжение тренировки.
Я прошелся взглядом по их лицам, видя в них усталость, но и новую, стальную твердость.
— Если кто-то решит, что может вас задеть, оскорбить или спровоцировать — ваш ответ должен быть мгновенным и максимально жестоким. Неважно, один он или их десять. Неважно, сильнее они или нет. Вы ломаете им кости. Вы сносите их с ног. Вы оставляете их калеками до прибытия стражи. Понятно?
По рядам прошел одобрительный гул. В их глазах вспыхнул тот самый огонь, который я и надеялся увидеть — не злоба, а холодная решимость.
— Мы должны одним вечером отбить охоту смотреть на нас свысока. Чтобы завтра, к началу миссии, у нас за спинами не было угрозы в виде местных задир. Они должны бояться нас, это ясно⁈
Могучий гул одобрения был мне ответом.
Сам я, как и в прошлый раз, собрал довольно большую компанию из двадцати четырех старших офицеров батальона, находящихся на Развязке и Эпилоге Хроники, либо же на Предании. И мы направились в тот самый бар, где произошла предыдущая стычка.
Расчет был прост: наше месячное отсутствие