Я молча смотрел на него, наблюдая, как в его глазах рушится целый мир. Кровь на стенах, безжизненное тело его товарища и холодный металл паразита на моей ладони были красноречивее любых слов.
— Видишь? — тихо произнес я. — Твоя прекрасная Лиадерия, твой «Союз Свободных Людей». Они вживляют своим же солдатам и офицерам устройства, которые превращают их в камикадзе, не оставляя выбора даже тем, кто готов умереть за идею. Разве так поступают в утопии?
Орлан отшатнулся, его взгляд метнулся от цилиндрика к моему лицу, пытаясь найти хоть какую-то ложь, но находил лишь леденящую уверенность.
— Нет… — прошептал он, голос срывался. — Не может быть… Это… это должно быть крайней мерой! Отчаянием! Когда все другие методы исчерпаны! Возможно, это делают только с новобранцами, с теми, чью преданность не проверили…
— Хватит, — резко оборвал я его. Мой голос прозвучал как удар хлыста, заставив Орлана вздрогнуть. — Хватит искать оправдания. Утопий не бывает. Никогда. Если тебе кажется, что ты жил в одной, значит, ты просто не видел, что творилось за кулисами. И поверь мне, там всегда оказывается куда грязнее и циничнее, чем в тех мирах, которые не скрывают своей жестокости.
Мои слова, казалось, физически ударили Орлана. Он пошатнулся, его плечи ссутулились, взгляд потух. Он смотрел в пол, на окровавленные камни, и в его позе читалось полное поражение. Вера, державшая его все эти дни и годы, обращалась в прах.
Но затем, через несколько долгих секунд тишины, что-то изменилось. Орлан медленно выпрямился. В его потухших глазах зажегся новый огонь — не фанатичный, а холодный и решительный. Он поднял голову и посмотрел на меня.
— Допустим, ты прав, — сказал он, и его голос впервые звучал твердо и ясно, без следов былого фанатизма. — Допустим, за кулисами Лиадерии творилось нечто… чудовищное. Но люди… простые люди, солдаты, ремесленники, фермеры… они верили. Они искренне думали, что сражаются за что-то светлое. Если не ради принца и короны, то я буду жить ради этих людей. Но теперь они гибнут, не зная, что их веру все это время использовали в грязных играх. Луциан был прав. Эта война… она должна прекратиться. Хотя бы для того, чтобы докопаться до правды. Чтобы понять, что из того, во что я верил, было настоящим, а что — ложью.
Он сделал шаг вперед, его взгляд был пристальным и серьезным.
— Я помогу тебе. Ты вытащишь этого паразита из моей головы. А я расскажу всю информацию, которая мне известна.
Я молча кивнул, оценивая перемену в пленнике. Я видел не сломленного человека, а того, кто нашел новую, более прагматичную, но вместе с тем и более человечную цель.
Я провел его в медблок, где дежурный фельдшер, получив мой приказ, подготовил все необходимое. Орлана усадили в кресло, его голову зафиксировали. Я стоял рядом, мои пальцы уже были готовы в любой момент выпустить тончайшую нить маны.
— Готов? — спросил я. — Тебе нужно будет сознательно выдать какую-то информацию. Достаточно серьезную, чтобы паразит среагировал. И в тот момент, когда ты почувствуешь его активность, ты должен будешь сконцентрировать всю свою ману, чтобы сдержать его, хотя бы на секунду. Понимаешь? Это будет невыносимо больно.
Орлан глубоко вздохнул и кивнул.
— Я готов. Слушай. Координаты одной из наших основных перевалочных баз — ущелье Разбитого Колокола, в пятидесяти километрах к северо-востоку отсюда. Там находится склад с припасами и…
Он не договорил. Его глаза закатились, тело затряслось в конвульсиях. Из носа и ушей хлынула кровь.
Но он не кричал, лишь издавал сдавленный хрип, упираясь маной и волей в бунтующий в его мозгу механизм. Боль была адской, он должно быть чувствовал, как что-то живое и металлическое пытается разорвать его сознание изнутри.
Моя рука метнулась вперед. Тонкая, как паутина, но невероятно прочная и точная нить маны пронзила глазницу и устремилась вглубь.
Я чувствовал сопротивление, яростные импульсы чужеродной маны, но мой контроль был безжалостным и точным. Я нашел источник — крошечный, пульсирующий сгусток энергии и металла — и сконцентрированным импульсом маны раздавил его в пыль.
Конвульсии Орлана прекратились. Он обмяк в кресле, тяжело дыша, с кровью, стекающей по лицу.
Но в его глазах, полных боли и изнеможения, читалась так нужная мне ясность.
Глава 14
Я сидел в своем кабинете, разложив перед собой на столе карты джунглей и делая пометки на основе той информации, что выдал Орлан. После операции он провел в отключке почти сутки, но очнулся с чистой головой и, похоже, окончательно перешедшим на мою сторону. Из всего, что он рассказал, по-настоящему ценных вещей было две.
Первое — это не местоположение лагерей, они постоянно кочевали. Ценность была в структуре. Орлан описал приблизительную численность основных мобильных групп, их типичный состав, количество Артефакторов уровня Хроники и, что важнее, Предания.
Оказалось, что за джунглями скрывается не просто сброд фанатиков, а вполне организованная армия, в которой было не меньше двадцати пяти Преданий разной степени силы. Это объясняло, почему регулярные войска маркизы не могли с ними справиться.
Но главным сокровищем была вторая часть информации — тоннели. Огромная, разветвленная сеть под всем массивом джунглей.
Сами по себе они не были секретом. Войска Маэрьялы знали об их существовании и не раз пытались туда проникнуть. И каждый раз это заканчивалось кровавой баней.
Тупики, смертельные ловушки, бомбы маны, узкие коридоры, где нельзя было развернуться или улететь, — эти подземные лабиринты стали братской могилой для сотен Артефакторов маркизата.
Орлан, конечно, не мог нарисовать карту. Ее, похоже, не существовало в принципе. Но он знал ключ. Гениальный, в своем роде, и абсолютно безумный.
Тоннели были построены так, что правильный путь через них определялся… детской считалочкой. Старой песенкой, которую каждый лиадериец знал с младенчества. На каждой развилке нужно было мысленно произносить следующее слово из песенки и следовать нескольким простым правилам.
Если слово начинается на гласную — поворот направо, на согласную — налево. Если в слове больше шести букв — направление менялось на противоположное. И еще пара таких же простых, но эффективных принципов.
Эта информация была дороже целого полка. Она открывала путь в самое сердце сопротивления, в их тыловые базы, в командные центры. С этим знанием мои бойцы могли бы проходить тоннели, обходя все ловушки.
Но я не был готов бросать батальон в немедленный штурм. Цифры, которые назвал Орлан, были неутешительны. Даже со знанием тоннелей, в открытом бою, а тем более в тесных коридорах