Глава 19
Я очнулся с оглушительным, навязчивым гулом в ушах и адской, пульсирующей болью в реальном, а не фантомном, плече, где теперь зияла глубокая, обугленная рана, вдобавок к дыре от выпавшего в какой-то момент из спины меча, из которой медленно, слабыми толчками, выходила кровь.
Мы с принцем все еще висели в воздухе, вцепившись в корону, но пейзаж вокруг изменился до неузнаваемости. Вместо кромки джунглей и нашего форта внизу раскинулся огромный город — тот самый, что я видел в видениях, бывшая столица Лиадерии, теперь перестроенная под стиль маркизата, с новыми башнями и широкими проспектами. И он пылал.
Из короны в наших сплетенных руках одна за другой, с шипящим звуком рвущейся плоти, вырывались и устремлялись вниз серповидные алые клинки, сплетенные из той самой, знакомой до тошноты кровавой маны. Полумесяцы смерти, точь-в-точь как лезвие косы королевы.
Они врезались в здания, разрезая каменные башни и бронзовые купола, обращая все в дымящиеся руины и пепел. Я видел, как крошечные, с моей высоты, фигурки внизу метались по площадям, пытаясь спастись, и исчезали в ослепительных алых вспышках, не оставлявших ничего. Сотни, тысячи жизней гаснули с каждым вздохом, с каждым ударом моего сердца.
— Видишь⁈ — закричал принц, его лицо было искажено экстазом и безумием. — Видишь их гибель! Это расплата! Возмездие!
В воздухе вокруг нас уже сновали, как обезумевшие осы, Артефакторы маркизата — сотни Хроник, десятки Преданий, а чуть поодаль, возможно, даже пара Эпосов, я не мог понять, ведь татуировки снова не работали.
Они отчаянно, с объединенными усилиями, пытались создать совместные, многослойные щиты, чтобы парировать эти смертоносные серпы.
— Держите барьер! Не дайте прорваться к правительственному кварталу! — доносились отрывистые, напряженные команды.
Иногда им это удавалось — несколько алых клинков разбивались о сверкающий, дрожащий под ударами барьер, рассыпаясь багровыми искрами. Но энергия, требуемая для этого, была колоссальной, их лица искажались от напряжения, а мундиры дымились.
Они не могли остановить весь поток, они лишь с огромным трудом, ценой невероятных усилий, отводили отдельные, самые опасные удары, и с каждым мгновением их силы таяли, щиты слабели, а город под нами продолжал умирать, погружаясь в хаос и пламя.
Боль в левом плече была невыносимой, будто там все еще торчал обломок той проклятой косы, разрывая плоть и кость. Каждый пульсирующий удар сердца отзывался огненной волной по всей спине, затуманивая сознание.
Но затем сквозь эту боль пробилось новое, оглушительное ощущение — поток чистейшей, невероятно плотной маны хлынул в меня через руку, сжатую на короне. Он был холодным и тяжелым, как расплавленное серебро, заполняя каждую ветвь моей мана-сети, растягивая и укрепляя энергетические каналы.
Сама корона под моими пальцами теряла форму, становясь жидкой и текучей, как ртуть, и впитываясь в кожу, оставляя на ладони призрачное тепло и едва заметный золотистый отлив.
— Да! — кричал принц, его голос срывался в исступленный визг. — Горите в очищающем пламени! Проклятые узурпаторы, убийцы и палачи! Все до последнего! Никто не поща?..
Его голос оборвался, словно перерезанный ножом. Он почувствовал то же, что и я — живая связь с артефактом, та самая пуповина, что питала его могущество, рвалась на части.
Его торжествующая ухмылка, исказившая молодое лицо, сменилась шоком, а затем животной, неконтролируемой яростью. Его глаза, еще секунду назад сиявшие ликующим безумием, теперь потемнели от ненависти.
— Что ты сделал? — прошипел он, срываясь на крик. — Отдай! Это мое! Мое по праву крови!
Он попытался сжать пальцы сильнее, впиться ногтями в мою руку, вырвать корону обратно, но было поздно. За какие-то две секунды от Легендарного артефакта не осталось и следа — лишь моя ладонь, на мгновение мелькнувшая странным металлическим блеском, да легкое покалывание, бегущее по предплечью.
Паралич, сковывавший нас, исчез. Свобода движения вернулась внезапно, заставив мышцы дернуться в непроизвольном спазме, а с ней и доступ к мане.
Но когда я инстинктивно попытался активировать «Прогулки», чтобы остаться в воздухе, внутри ничего не откликнулось. Татуировки молчали, будто их и не было.
И земля с горящим городом, с его клубами черного дыма и багровыми отсветами пожаров, стремительно понеслась мне навстречу.
Свист ветра в ушах оглушал, земля стремительно приближалась, превращаясь в мозаику горящих улиц и разрушенных зданий. И сквозь этот вой воздуха прорвался яростный, почти звериный крик сверху.
Принц, на крыльях своей ярости и вернувшихся артефактов, настиг меня. Его плащ развевался за ним как окровавленное знамя, а в глазах стояла безумная решимость. Его рапира, тонкая, изящная и смертоносная, метнулась, целясь точно в сердце.
Без «Прилара» у меня не было скорости, чтобы увернуться, но годы научили меня выкручиваться в самых немыслимых ситуациях. Иногда в буквальном смысле.
Я судорожно изогнулся в воздухе, подставив под удар ребра — расчетливый риск, ставка на то, что кость остановит лезвие, не дав ему добраться до сердца.
Острая, жгучая боль, как от раскаленного докрасна железа, пронзила грудь, когда лезвие прошло навылет, уже во второй раз продырявив мне то же самое легкое. Я почувствовал, как сталь скользнула между ребер, разрывая плоть и мышцы.
Но это был не смертельный удар. Я это знал.
— Умри, ублюдок! — проревел принц, пытаясь вывернуть клинок, чтобы нанести рваную рану. — Это твой конец!
Но в следующее мгновение на принца с разных сторон набросились тени. Несколько Артефакторов маркизата, наконец-то сумевших прорваться сквозь град алых серпов, обрушили на него сковывающие сети из сияющей энергии и подавляющие чары, которые тяжелым одеялом окутали его фигуру. Его крик ярости смешался с отчаянными, бессильными проклятиями.
— Руки прочь! Я королевская кровь! Вы все ответите за это!
Но его быстро, почти профессионально обездвижили и потащили прочь, в сторону уцелевших кораблей маркизата.
А меня, уже почти потерявшего сознание от боли, падения и потери крови, резко подхватили чьи-то сильные руки. Какой-то Артефактор в походной форме маркизата, его лицо было испачкано сажей и напряженно до суровости.
— Держитесь, майор Марион, — бросил он глухим, уставшим голосом, ловко разворачиваясь в воздухе и устремляясь к уцелевшему зданию центральной ратуши. — Мэр хочет вас видеть.
После того, как мне оказали первую помощь с использованием лечащих артефактов Предания, благодаря чему дыры в груди и спине почти перестали меня беспокоить и лишь нарывающая рана в плече еще доставляла некоторое неудобство, меня ввели в просторный, но теперь запыленный и пропахший дымом кабинет в ратуше.
Воздух был густым и едким, частички пепла плавали в лучах света, пробивавшихся сквозь пыльное окно. Мэр, мужчина с выраженным брюшком и умными, жесткими глазами, стоял