Ну… Окей…
После дед вывел меня во двор, раздал ценные указания и свалил, видимо, воспитывать внучку. И, сто процентов, пытаться отговорить ее, глаза ей раскрыть.
Но на эту тему я удивительно спокоен.
Потому что до сих пор фантомно ощущаю тонкие, чуть подрагивающие, но такие решительные пальчики в своей ладони.
Птичка — моя.
Все.
Нас ничего не отвернет друг от друга.
Если деду так сильно хочется поиграть сейчас в феодала и старые правила и обычаи, пусть.
Я дождусь ночи и украду свою невесту.
Тоже обычай такой есть старинный. Кажется.
А пока что…
Богдаха все трезвонит, явно ему чего-то надо от меня. И, пусть я не особо расположен разговаривать сейчас с кем-либо из них, но мало ли…
— Ну? — бросаю в трубку.
— Живой? — удивляется Богдаха, — не ожидал…
— Че надо? — проявляю я терпение.
— Короче, Сим-Сим и Сандр свалили домой. Сам понимаешь, у них там…
— Понял. А ты че?
— А мне сказали не лезть. Сказали, что ты сам разрулить должен. И что Никифор если тебе жопу не прострелит, значит, не тот уже Никифор…
— Спасибо за поддержку.
— Ага… Всегда пожалуйста. Короче, если ты свою принцессу решишь воровать, а другого выхода я нихера не вижу, исходя из ситуации…
Не видит он… Провидец, чтоб его…
— Мы оставили тачку с полным баком прямо за поворотом. Дед не увидит, если, конечно, не решит свалить куда-то. А это вряд ли. С дороги не видать, Ольке скажи, тачка в леске прямо напротив того места, где мы сегодня встретились. Понял?
— Понял.
— Ну, удачи тебе, брат. Выживи, главное.
— Не сомневайся.
— Вообще ни капли не сомневаюсь.
Отключаюсь, кручу телефон в пальцах, прикидывая, что мне делать с полученной информацией.
До вечера не так много времени осталось, темнеет здесь, по осеннему времени, рано, уже в шесть нихера не видать.
Пожалуй, не буду я компостную яму заливать, потому как есть у меня ощущение, что дед нихрена не шутил про ведро с дерьмом.
Понятно, что дерьма я не боюсь, но ведь уделаюсь весь. Запасных джинсов нет. А мне еще невесту вечером воровать. Хотелось бы романтики. А романтика с ароматом дерьма как-то не особо сочетается…
Пойду-ка я дрова поколю…
И с топором рисанусь перед Птичкой…
Вдохновленный этой чудесной идеей, я засовываю телефон в карман джинсов и бодро топаю к сложенным у поленницы колодам.
По пути подмигиваю любопытному еноту, судя по хитрой морде, успевшему чем-то поживиться в доме.
У поленницы стягиваю футболку, подхватываю топор, играю мышцами…
Ну, Птичка, где-ты там? Сейчас тут будет шоу одного секс-дровосека.
51. Оля. Экскурс в прошлое
— Нихрена твой щегол дрова колоть не умеет.
Голос дедушки отрывает меня от самого невероятного зрелища в этом мире в это самое мгновение: полуголого Савы с топором.
Низко сидящие на бедрах драные джинсы, перетянутые модным ремнем… Когда Сава наклоняется, чуть-чуть видна резинка боксеров… Ах… И чуть-чуть ниже спины… О-о-о… Растатуированный торс, не перекачанный, а сильный, поджарый, жесткий такой, весь влажный. Сава старается, рубит. Периодически тормозит, ругается себе под нос, кидает взгляды по сторонам. Наверно, хочет, чтоб я вышла. Посмотрела.
Но я не могу выйти, это будет очень-очень палевно.
Дедушка не просто так меня на чердак услал, явно разговаривать будем. Домик небольшой у нас, три комнаты внизу, две — на чердаке, одна из них — моя. И окна как раз на двор выходят.
Но Сава, конечно, не знает, где моя комната, потому смотрит по окнам первого этажа. И, устав искать, снова принимается за работу.
Зрители его, Крошка и Жучок, уселись рядком и внимательно наблюдают.
Хорошо, что Кеша до сих пор заперт в подвале, он бы тоже пришел, наверно.
Дедушка чем-то грозно гремел только что внизу, и я, решив, что получится урвать хоть чуть-чуть спокойствия, посмотрела в окно…
И замерла…
Теперь, вот, так и стою, наблюдаю, как мой парень, мой жених, обращается с топором. Не особо умело, но и не прямо по-дилетантски. Конечно, дрова я наколю ловчее, чем он, да и колун ему дедушка дал очень уж серьезный, такой не каждому по руке будет, но Сава справляется.
И та-а-ак выглядит… Ой, мамочки…
Его на обложку женского журнала надо! Или заводить страницу в соцсети, сходу популярным стал бы! Хотя… У него, сто процентов, есть! Я просто не в курсе. Не искала специально, когда мы расстались, не мучила себя. Да и непривычно мне такое: сталкерить за парнем, с которым разошлась.
У меня и парня-то не было никогда… До Савы.
Но в кино видела, в книгах читала. Удивлялась подобному мазохизму.
А сейчас смотрю на Саву и понимаю… Есть что-то в этом. Определенно, есть.
Сава заносит колун над головой, мышцы напрягаются… О-о-о…
Сжимаю бедра. Стыдно так! И щеки горят!
Он ведь совсем недавно со мной такое делал в сараюшке! Я так кончила, что до сих пор все мокрое! И вот опять… Какое-то заболевание это, определенно.
Хочется очень выйти сейчас и провести по мокрому от пота торсу пальцами… А потом — языком. А потом…
— Нихрена твой щегол дрова колоть не умеет.
Блин! Дедушка!
Опять не услышала, как подошел.
Понятное дело, что, когда надо, егерь Никифоров может двигаться неслышно, но тут-то дом родной! И я — не добыча!
Вздрагиваю, но сдерживаюсь.
Хмурюсь только, не отводя взгляда от Савы.
Все равно дед поймал, чего притворяться-то?
— Колун сейчас из пальцев вылетит и по ноге ему еб… Ударит, в смысле.
— Не ударит. Крепко держит.
— Слишком. Глянь, запястья напрягает. Уже мокрый весь, а только начал.
— Вот вышел бы и показал класс, — грублю я.
Ну не нравится мне, как дедушка про Саву говорит! Это мой жених! Нечего тут…
— Ишь ты, заступница…
— Жених мой. Люблю его.
Отвечаю спокойно, легко слова произношу. Без запинки даже внутри себя. И такой восторг берет: правда жених! Правда люблю!
Офигеть!
— Взрослая стала… — вздыхает дедушка, — на бабку похожа так… Пойдем, Олька, поговорим… Твоему дровосеку сегодня до самого вечера работы хватит. Ему еще яму компостную закапывать…
— Зачем? — удивляюсь я, с огромным сожалением отрывая взгляд от Савы, снова остановившегося и теперь красиво напрягающего мышцы на плоском, рельефном животе.
— Просто так. Чтоб потом поорать на него и заставить раскопать.
Хмурюсь, потому что мне совсем не нравится нарочитое издевательство над Савой, но решаю пока деду не противоречить.
В конце концов, ничего с Савой не случится, если он