И всё время у меня в голове звучало одно: да что здесь, мать его, происходит? Почему вокруг этого человека кружат такие силы?
Почему отец доверил меня именно ему?
Пять дней я пыталась хоть что-то узнать у Ольги. Но она молчала, как шпион. На любой вопрос отвечала одно и то же: «Пройдёшь ритуал — сама поймёшь. Может, тогда и Аристарх сам расскажет».
Аристарх, Аристарх, Аристарх… Все только о нём и говорят. «Господин», «барон», «наш господин».
Что с ним не так? Почему дружинники смотрят на него так, будто готовы умереть по одному его слову? Почему в их глазах такая преданность, словно у них нет другого рода, куда можно было бы уйти?
Род-то бедненький. Денег у них немного. С чего такая верность?
Может, стоит написать отцу, попросить прислать сюда денег? Хотя… нет. Я гордая. Буду держаться сама.
С едой здесь проблем не было. Тётя Марина готовила так, что я забывала про все вопросы. Её пирожки… ах, пирожки! Никогда в жизни я не ела вкуснее. Хорошо хоть фигуре это не угрожало — магия спасала.
И всё же атмосфера этого дома давила. Я ловила себя на том, что всё время думаю о нём.
Делаю вид, что злюсь, что лучше бы он умер, и свадьба рассыпалась. А внутри тревога точит, и сердце ноет, и шаги сами тянутся туда, где он лежит.
Пять дней я ходила по коридорам и думала только об одном человеке.
Почему я всё время думаю о нём?..
И тут настал день, когда он очнулся.
Я услышала крик Ольги. Нет, не потому, что оказалась рядом. Не потому, что случайно подслушала. Хотя… Кому я вру? Сама себе. Я подслушивала. Я ждала. Я знала, что эта барышня взвизгнет, как девица, увидевшая мышь, когда он придёт в себя. И я была готова это услышать.
Я сорвалась и побежала. Но — опоздала. Его уже выносил на руках Максим.
Куда он его несёт? Куда же ещё… конечно, к Милене. К этой… милой. Да почему к ней?! Почему не ко мне? Почему не проверил, как я? А если бы я пострадала?
…И почему я вообще об этом думаю? С какой стати я жду его внимания? Я ведь не хочу замуж за него. Совсем.
Или… хочу?
Я фыркнула и ушла, сделав вид, что мне всё равно. Жив и жив — и ладно. А сама потом сижу и думаю о нём. Может, всё-таки сходить? Может, проведать? А вдруг ему плохо? Может, воды принести? Или еды? После пяти-то дней без сознания…
Я ведь даже заметила, что у него в комнате стоял только графин, и еды рядом не было. Почему я вообще обратила внимание на такие мелочи? И почему Ольга не позаботилась? Дура… Разве не очевидно, что он захочет есть? Может, сходить к тёте Марине и попросить что-то вкусное, что он любит?
…А потом я остановилась. С какой стати я должна кому-то что-то носить? Я не служанка. Я — дочь Императора.
И всё же ноги сами понесли меня в сторону кухни.
И тут я его снова увидела. На руках у Максима. Он опять был без сознания. И у меня самой чуть сердце не остановилось. Да сколько же можно? А если он и вправду умрёт? А если я так и не успею понять, хочу ли быть с ним или нет?..
За Максимом шагал мрачный и молчаливый Филипп. Я слышала, что это его личный человек. Не дружинник, не подчинённый Максима Романовича, а только его. Личный охранник. Смешно даже: охранник, у которого сил едва на пятый, ну может седьмой ранг пути силы. Но так говорили. Так шептались в коридорах, и я подслушивала. Да-да, я подслушиваю. Потому что мне интересно.
А потом пришла ночь. Ночь после того, как он снова потерял сознание. Я ворочалась до рассвета, не могла уснуть. И в этой темноте наконец призналась себе: он мне не безразличен.
Люблю ли я? Нет. Так сказать не могу. Но точно знаю: равнодушной он меня не оставляет. Слишком он… интересный. А я люблю интересное.
Значит, завтра я проведу ритуал.
Пусть хоть удовлетворит моё любопытство. Но я должна узнать, что же с ним не так.
А если не будет так интересно, то обращусь к отцу. Я уверена, он найдет способ, как отменить ритуал. Наверное…
Глава 5
Мы дошли до кабинета почти в молчании. Максим был погружён в свои мысли — по выражению лица я мог догадаться, что он уже мысленно прикидывал, где именно разместить ту самую деревню, о которой я обмолвился. Решение вышло спонтанным, но я прекрасно понимал: оно необходимо.
С врагами, которые могут позволить себе нанимать элитных бойцов, предательство может прийти не через золото, а через страх. Достаточно пригрозить семьям дружинников — и всё. Поэтому укрепить их рядом с родом, под нашей защитой, значит защитить и себя.
Максим явно не хотел меня оставлять: слишком боялся, что я снова полезу куда не нужно и потеряю сознание. Но я его спровадил:
— Максим, у тебя остаются обязанности главы дружины. До вечера. А вечером обсудим ритуал.
Он кивнул, но всё же уточнил:
— Господин, вы же пойдёте к "этому"? — он скривился.
— Пойду, — подтвердил я.
— Тогда прошу: предупредите меня. Я должен сопровождать вас. Вдруг это была спланированная ловушка, чтобы подобраться ближе и убить вас.
Я усмехнулся:
— Отличный план — сначала перебить шесть сотен наёмников, а потом надеяться, что я останусь жив и удобен для удара. Если бы хотел меня убрать, проще было бы оставить всё так, как было.
Максим нахмурился, но промолчал.
А я поймал себя на мысли: может быть, это действительно тот самый человек, про которого говорил Император. Тот, кто должен встать на мою службу. Но пока что Максиму я об этом не сказал. Надо убедиться окончательно.
Зайдя в кабинет, я сразу прошёл к своему столу. На столешнице, как и ожидал, лежала стопка писем.
Первым я взял в руки конверт с императорской печатью. Всё — дорого, богато, сдержанно-величественно. Распечатал и удивился: внутри оказался вексель — если говорить проще, чек на два с половиной миллиона рублей. Подарок от Его Величества.
К векселю прилагалось короткое письмо, написанное, судя по почерку, самим Императором. Я видел в нём руку импульсивного человека, который, тем не менее, умеет держать себя в рамках. Письмо было защищено