За столом царила напряжённая тишина. Злата попыталась фыркнуть, когда увидела, что Максим сидит с нами, но тут же резко замолчала. Я заметил, как она дёрнулась — Ольга, похоже, под столом дала ей понять, что стоит держать язык за зубами. По лицу Златы было видно: слова «с каких пор простолюдин сидит за столом с аристократами» уже вертелись у неё на языке. Но, видимо, Ольга намекнула ей, что этим она оскорбит не Максима, а нас обеих — и меня, и её.
Ольга, напротив, смотрела на Максима спокойно и с благодарностью. Она прекрасно понимала, что в тот день он был готов отдать жизнь не только за меня, но и за неё. Мы все тогда были под ударом.
Пока я ел, девушки тихо переговаривались между собой, но культурно, без лишнего. Не мешали и не пытались вмешаться в мой разговор с Максимом.
И только когда я доел и почувствовал приятную тяжесть в животе, Максим наконец заговорил. Он явно ждал, пока я утолю голод.
— Господин, — начал он серьёзно, — когда вы будете готовы… Мы проведём ритуал служения. Моё желание поддерживает ещё двадцать дружинников. Мы хотим принести клятву верности вашему роду и вам лично. Хоть сейчас.
Я поднял на него взгляд. Именно этого вопроса я и боялся. Не их верности — в ней я не сомневался. Я боялся себя. Каждый раз, когда нас связывало Эхо, меня тянуло лезть глубже, в тот самый тёмный колодец, где перемешаны три жизни сразу. И после последнего провала — уже после комы — ко мне вернулись те же безумные картины: воспоминания троих существ, живущих во мне, наслаиваются, спорят, дерутся за место в голове. Я вижу, как моё Эхо меняется. Не хуже и не лучше — просто иное. И знаю себя: если дать мне повод, я полезу ещё глубже. И опять рискну сознанием.
— Слушай, Максим, — сказал я ровно, — давай сначала о другом. У кого из дружинников проблемы с жильём? Может, выделим деньги, поставим рядом с поместьем посёлок — чтобы семьи жили рядом с мужьями. Это важнее.
Он сразу понял, что я уводил разговор. Моргнул, попытался смягчить взгляд, но покачал головой:
— Нет, господин. Мы решили. Мы готовы.
Я вздохнул.
— Мы же даже ритуал толком не знаем… Я не хочу делать наспех. И… — я запнулся на долю секунды, — сейчас много других дел. Я в вас уверен.
Максим поднял ладонь, мягко перебивая:
— Об этом не беспокойтесь. Яков всё объяснил мне ещё давно. Если придёт день — вот ритуал, который свяжет наши судьбы с вашей. Техника безопасная, отработанная.
Я машинально чертыхнулся про себя. Чёртов Яков. Вечно шагает на два хода впереди меня.
— Хорошо, — сказал я вслух. — Тогда так: сегодня разгребём всё накопившееся, а к вечеру вернёмся к этому вопросу. Я не отказываюсь. Я — переношу.
— Договорились, господин. — Максим кивнул. — Я вечером зайду к вам и уточню время. На один круг уйдёт не больше получаса. В ритуале участвуют сразу по пять человек — нам хватит четырёх кругов.
Проныра. Всё узнал, всё подготовил. И отговорки у меня кончились.
Я отложил салфетку, поднялся из-за стола и легко поклонился:
— Дамы, до скорого.
Злата уже раскрыла рот — по выражению лица было видно, что она собиралась о чём-то заговорить, — но тут же осеклась: Максим шагнул рядом со мной первым. Аристократические рефлексы сработали точнее любых приказов: перебивать того, кто уже занял разговор, — дурной тон. Даже если этот «кто» — простолюдин. Она лишь тонко скривила губы и промолчала. Ольга проводила меня взглядом — тёплым, спокойным; благодарность к Максиму в её глазах читалась без слов.
Мы вышли в коридор. Я едва заметно замедлил шаг, собирая себя, и продолжил уже вполголоса:
— Про посёлок для дружинников не забывай. Посчитай смету: земля, бараки под старт, потом — нормальные домики. Если всё пойдёт, перевезём семьи ближе. Это будет намного безопаснее. Сейчас у нашего рода много врагов, и я хочу по возможности обезопасить всех своих людей.
— Сделаю, господин, — так же тихо ответил Максим. — Сегодня к вечеру принесу прикидки. И… насчёт ритуала — я понимаю ваши причины. Но мы рядом. Мы держим.
Я кивнул. Внутри всё равно дрожало — не от страха перед клятвой, от страха перед собой. Хотелось дотянуть до Академии, окрепнуть, научиться держать эти чужие струны так, чтобы не проваливаться. Но день уже шёл своим чередом.
— В кабинет, — сказал я. — Письма, потом — к убийце. Вечером вернёмся к клятве.
Максим шагнул вперёд, распахнул передо мной двери. Я прошёл, чувствуя на плечах взгляд Златы из столовой — колючий, сдержанный — и лёгкий, почти невесомый вздох Ольги. В делах было много рутины. Внутри — слишком много перемен. Но порядок выстраивается только шагом. Сегодня — делами. Вечером — ритуалом. И в оба раза — без права на провал.
Интерлюдия 2 — Злата
Когда мы приехали в поместье после всего, что случилось, я никак не могла прийти в себя.
Я знала о многих тайнах Империи — отец часто доверял мне куда больше, чем полагалось дочери. Иногда даже заставлял приносить клятвы о неразглашении. Но то, что происходило здесь… выходило за все границы моего понимания.
Рассказ главы дружины моего будущего мужа (да, отец, можешь злорадствовать сколько угодно — я уже решила: он будет моим мужем) поразил меня до глубины души.
Три человека. Всего трое. И они положили отряд из шести сотен элитных наёмников. Да, там были воины Канцелярии, но даже без них картинка складывалась одна: три человека против целой армии.
Я слышала о сильных в Империи, о легендах, но чтобы так…
А потом — монстр девятого ранга. Он не просто его увидел, он ещё и сразился с ним. Как?.. Почему не скрыл от меня и от главы Канцелярии Красноярска свою силу рода? Зачем так открыто? Да и сам Кирилл Евгеньевич — я его знала, он бывал у отца, ведь служил не только главой канцелярии Красноярска, но и в Тайной Канцелярии. Я привыкла к его холодной уверенности, к тому, что он всегда держит всё под контролем. Но здесь, рядом с этим бароном, даже он вел себя иначе.
И всё же они вдвоём с Миленой каким-то образом победили монстра. Потом их внесли в машину полумёртвыми… и уложили на сиденья, словно хрупкие сосуды.
Мы прибили в поместье. Я пошла за еще одним странным дружинником, несущим Милену в её комнату. Ольга