Дверь скользнула, как лезвие. Шагов не было — только едва ощутимое движение воздуха.
— Господин, — Алексей кивнул, держась у порога. Голос ровный, дыхание собранное. — У нас гости. Максим Романович пока держит их у ворот. Просил, чтобы вы спустились.
Кофе — в сторону. Мысли выстраиваются короче, ритмичнее.
Гости, а не «кто‑то». Уже внутри периметра — значит, не журналисты: их дружина даже к калитке не подпускает.
«Максим держит» — не рядовой пост: обычной смены ему бы хватило на соседа с вопросами.
Статус и регламент — единственная пара, которая проходит через наши ворота с каменным лицом.
Имперская канцелярия. Скорее краевая группа, но «скорость прибытия» тянет и на столичных — портал делает расстояния смешными.
Как и должен был ожидать: придут за вспышкой. И за всем, что вокруг неё.
Я поставил кофейник на малый огонь Эхо — машинальный жест, из разряда «потом». Пиджак с совой висел на спинке стула: ткань лёгкая, жесткая вышивка когтями держит «чужое» плетение, как в насмешку над учебниками. Накинул. Сел идеально. Движение — уже другое. Не роль. Привычка.
— Сколько их? — спросил на ходу, выходя в коридор. Алексей пристроился слева‑сзади.
— Пятеро. Двое в форме канцелярии, трое — сопровождение. Без показной силы, но держатся, как люди с мандатом.
«Пятеро» — неплохо: пришли разговаривать, не давить. «Без показной силы» — лучше: не хотят фиксировать давление камерами. Значит, прессы за воротами нет — Максим грамотно расчистил подступы. Или имперцы пришли тайно, через чёрный въезд? Нет, Алексей сказал «держит у ворот». Значит, демонстративно. Значит, им важно, чтобы наши видели: Империя спрашивает.
Я мысленно сверился со временем. От кухни до лестницы — тридцать секунд. Спуск — ещё столько же. Большая дверь — минута. Если отдать команду сейчас, к моменту, когда створки откроются, им как раз хватит тридцати секунд доехать до входа. Мы встретимся синхронно: они на шаг к дверям, я — на шаг наружу. Максим успеет отойти и занять позицию рядом.
— Скажи Максиму: через минуту впускать, — произнёс я.
— Есть, господин, — Алексей уже набирал по внутренней.
Я отметил его точность и невозмутимость. Хорошо. Значит, дело сделано.
Мысль кольнула сама собой: «Ну всё. Якова нет». Он бы сам вошёл. Сам сообщил. И сам бы выстроил эту минуту так, что никто не заметил бы её веса.
Он умел читать мысли. А я умею считать время.
Ему нравилось появляться ровно в тот миг, когда нужно. Я попробую делать так же.
Всё пошло по счёту. Как и должно.
Я спустился к дверям ровно в тот момент, когда машина почти коснулась ворот.
Открыл створки — и вышел именно тогда, когда должен выходить аристократ: не раньше, не позже. Не показав ни слабости, ни показной учтивости. Ровно. Так, как и должно быть главе рода.
Из машины первым вышел водитель. Сухое движение, без излишней суеты.
Передние двери открыли почти одновременно: двое — синхронно, и открыли задние двое, оттуда вышли еще двое. Пятый остался в салоне.
И в тот же миг я ощутил — он тянет ко мне струны Эхо.
Аккуратно. Медленно. Вероятнее всего, менталист. Пытается не показывать силу, чтобы я не уловил. Чтение мыслей. В Империи это запрещено — особенно в отношении аристократов. Но он рассчитывает, что я юнец, что не замечу.
Ошибся.
Я двинул тонкую струну. Не силу — касание. Подстроил её так, чтобы она пересеклась с его нитью.
Теперь он считывает не меня, а воздух. А в воздухе — всё: частицы, микроорганизмы, мельчайшие вибрации. У каждой — свои нити Эхо.
Поток знаний для мозга бессмысленный. Для его восприятия — перегруз.
Не боль, не удар. Но этого хватит, чтобы запутать его и выбить из равновесия.
Ещё раз этот трюк не пройдёт. Предупреждённый менталист будет осторожнее. Но сейчас — достаточно.
Я уже видел, кто есть кто.
Трое — восьмые ранги.
Один — девятый.
Я понял это сразу: сосуд Эхо у него закрыт бронёй. Щит, будто влитой в само тело. Для других он почти невидим. Для меня — наоборот. Тишина там, где должна быть сила, всегда громче любого шума.
Он — главный. Но говорить будет не он.
Говорить будет тот, кто вышел из задней двери. Разыгрывают спектакль для «малолетнего барона». Считают, что мне подадут картинку, и я её приму.
Улыбнулся про себя. Я вижу. И потому знаю.
Тот, что встал напротив, сразу начал давить массой. Чуть заметное, но плотное давление Эхо. Проверка. Демонстрация.
Максим рядом напрягся, шагнул ближе. Его энергия уже собиралась в мышцы, впитываясь в боевой режим.
Всё шло так, как должно.
Из машины рванул крик. Резкий, надрывный.
Я усмехнулся: не подумал.
Вот вам и проблемы.
Оружие, броня, машины, порталы — всё у них на уровне двадцать первого века. Но биология? Микробиология? В детском саду. Никто из магов не станет ковыряться в микробах, если любую простуду можно снять заклинанием. Аристократ и вовсе позовёт лекаря — и всё. Лекарства, антибиотики — удел простолюдинов. Им нужно было выживать, вот они и разрабатывали.
В итоге здесь даже школьные учебники, скорее всего, поверхностные. Молекула — да. Клетка — да. А дальше? «Есть микробы, но неважно». Магия всё решает.
А я знаю больше. Я был вундеркиндом, я жил этим миром, я помнил каждую теорию, каждую формулу. Работал там, где технологии создавали завтра.
И теперь могу использовать это здесь.
Менталист вытянул тонкую струну, чтобы его не заметили. Я подцепил — и связал с воздухом. Он думал читать меня, а получил в голову весь хор бактерий, пыльцы, микроорганизмов, да ещё и мысли ближайших монстров через общие струны. Такой поток не выдержит никакой мозг.
Его проблемы. Для меня же — новая возможность. Нужно достать учебники, проверить уровень местной науки. Понять, где их слабые места. Потому что здесь я могу быть не просто аристократом, а тем, кто видит глубже.
Яков читал мысли.
Я — считаю.
И считаю так, что сам воздух превращается в оружие.
В салоне стихло. Менталист замолчал, будто его и не было.
Остальные маги на миг напряглись, плетения начали собираться, но — ничего не последовало. Давления нет, атаки нет. Они переглянулись и медленно развеяли узлы.
Спектакль продолжается.
— Здравствуйте.