«Хорошо, — отметил я мысленно. — Король вышел на доску. И признал, что знает о Якове. Значит, он был знаком с ним. И, возможно, знает куда больше, чем показывает».
Я выдержал взгляд Кирилла и ответил ровно, с лёгкой усмешкой в голосе:
— К сожалению, Кирилл Евгеньевич, я сам хотел бы знать, где находится сейчас мой дворецкий. С момента, как я пришёл в сознание… — я достал телефон из кармана и коротко глянул на экран. — Восемь тридцать пять утра. С тех пор прошло час и пять минут. И кофе сегодня я наливал себе сам.
Я специально сделал акцент на мелочах. На точности. На том, что считаю каждую минуту. Пусть понимают: перед ними не мальчишка, а человек, который контролирует детали.
В этот момент дверь мягко отворилась. Вошла Милена.
Служанка? Нет. Невеста. Родовая дружинница. И в то же время — та, кто в этом доме может выполнять любую роль.
Она прошла бесшумно, поставила перед гостями чашки с ароматным чёрным чаем. Лёгкий пар, нотки трав, терпкость. Всё так, как должно быть в доме аристократа.
Взгляды канцеляристов скользнули к ней одновременно.
Они, конечно, знали, кто такая Милена. Знали род. Знали слухи. И потому обратили внимание сразу на главное: никаких мутаций. Чистая кожа. Чистые глаза.
Для них это было не мелочью. Для них это был знак.
Я отметил, как Кирилл чуть дольше, чем нужно, задержал на ней взгляд. Не слова, не вопрос — просто молчаливая фиксация.
— Я вижу, вы узнали госпожу Милену, — произнёс я ровно, чуть кивнув. — Позвольте представить её правильно. Это моя невеста. Будущая жена и хозяйка этого дома.
Я сделал короткую паузу, давая словам лечь в тишину.
— И да, я понимаю ваши возможные сомнения. Она прошла обряд в храме. Священники подтвердили: кровь её древнего рода справилась с мутациями. Случай редкий, один на миллион. Но всё же — это факт.
Я сказал это тем тоном, каким в домах нашего круга объявляют свершившееся, а не обсуждаемое. Констатация, не оправдание.
Про себя я отметил, что всего час назад она лежала рядом со мной — обнажённая, спавшая крепчайшим сном. А сейчас передо мной стояла совсем иная Милена: изумительная, пышущая силой и женственностью. В её движениях словно растворилась военная выправка, уступив место лёгкости, в которой чувствовалась и девушка, и женщина.
Я закончил слова про невесту и будущую жену. Милена вспыхнула румянцем, склонила голову.
— Простите, господа… — тихо сказала она и, поставив чай, изящно удалилась.
Я уловил, как несколько взглядов проводили её чуть дольше, чем следовало. В них было уже не только профессиональное любопытство к изменившейся после обряда девушке, но и мужской интерес. Где-то внутри кольнула ревность. Всё-таки она моя невеста. Моя будущая жена.
Я спрятал это глубже — и решил, что пора сыграть своим ходом. Король на доске заговорил, но ответов пока не дал. Значит, задавать вопрос первым буду я.
Я спрятал эмоцию и сделал свой ход.
— Так вы мне не ответили, Кирилл Евгеньевич, — сказал я ровно, удерживая его взгляд. — Тот маг восьмого ранга, что прикрыл меня у ворот, ведь был вашим человеком?
Я сделал короткую паузу и тут же продолжил:
— Позвольте, я лично налью вам чаю. Вы же не откажете главе рода в такой малости?
Оба вопроса прозвучали подряд, почти единым дыханием.
И на оба ответ требовался один и тот же — «да».
Я внутренне усмехнулся. Всё по правилам шахматной доски: иногда важен не ферзь и не конь. Достаточно чашки чая.
Кирилл Евгеньевич усмехнулся, и в его усмешке не было ни тени обиды.
— Не смею отказывать вам в такой малости, — произнёс он мягко, даже с оттенком доброй иронии. — Знаете, я даже удивлён. Такое ощущение, что разговариваю с Яковом.
Он чуть наклонился вперёд.
— Да, тот восьмой был нашим человеком. Но, к сожалению, после выстрела он ничего не помнит. Именно поэтому мы и хотели услышать ваши слова. Может быть, это связано с вашим родовым Эхо. Всё-таки Яков был тем, кто первым сообщил нам о его пробуждении.
Пауза. Его взгляд оставался спокойным, открытым — ровно настолько, чтобы между строк звучало: Яков доверял нам. Значит, и вы можете.
Я выдержал паузу и сказал ровно, даже позволив себе лёгкую вежливую улыбку:
— Простите, Кирилл Евгеньевич, за вопрос на вопрос. Если уж Яков сообщил вам о пробуждении моего Эхо… то он сообщил и о силе моего рода?
Шах и мат.
Если он ответит «да» — это будет ложь. А он прекрасно знает, что Яков никогда не выдал бы тайну рода.
Если скажет «нет» — значит, признáет, что этой информации у них нет. А значит, вопрос закрыт, и дальше спрашивать — всё равно что ломиться в запертую дверь.
Кирилл замолчал. На миг задержал дыхание. Я видел, как его взгляд чуть изменился — не ярость, нет. Скорее признание. Он понял: напротив него не мальчишка, а игрок.
Я добавил ровно, уже чуть холоднее:
— В любом случае, ответ на подобные вопросы может получить только один человек в Империи. Его Императорское Величество. У меня назначена встреча на десятое число. Если государь сочтёт нужным — я отвечу ему. Всем остальным… увы, это тайна рода.
Последней репликой я сознательно оставил щёлочку — возможность выйти из этого диалога без потери достоинства. Я видел по глазам его спутников: они не все уловили, что здесь шла партия. Для них это могло показаться обычным трудным допросом.
Я же не хотел ставить Кирилла Евгеньевича в неловкое положение. Не хотел, чтобы его собственные люди увидели его в проигрыше. Пусть считают, что я проявил открытость и уважение, а не довёл его до тупика.
Поэтому я не стал добивать, не стал требовать ответа. Я оставил паузу — предвещая, что слово останется за ним.
Пусть он сам поставит точку.
Кирилл Евгеньевич вдруг рассмеялся — громко, открыто, с тем оттенком, когда человек признаёт честный ход противника.
— Да, барон, вы меня удивили, — сказал он уже без маски. — Не ожидал я в таком юном возрасте увидеть человека, который сможет так хорошо вести беседу. Мне было приятно с вами общаться, и я понял: не стоит с вами играть в тёмную. Давайте расскажу, как есть.
Он слегка подался вперёд.
— По нашим данным, во время пресс-конференции в вас