Я – инструмент.
Я – оружие.
И больше никто.
Мои услуги сейчас стоят слишком дорого. Настолько дорого, что я сам бы себе не заплатил. Но люди платят. За этого барона мне заплатили миллион. Миллион – за мальчишку из умирающего рода. Тринадцатый… и что? Да, у него дружина в сто двадцать человек. Я успел пересчитать всех, пока сидел на ветке. Но любая армия любого графа способна их смести.
Почему не сделать проще? Почему не объявить войну? Зачем такие расходы на убийство того, кто и так едва держится на плаву?
Я задумался. И понял, что сам себе удивился. Странно думать так развёрнуто, почти по-человечески. Ситуация и правда странная. Мне заказывали графов, герцогов. Иногда их наследников. Там всё было ясно: у каждого армия, у каждого деньги, ресурсы, влияние. Любой открытый конфликт стоил слишком дорого. Обычная война могла обойтись десятками тысяч жизней и потерей трети войска. В этом случае моя пуля всегда выходила дешевле. И понятнее.
А здесь? Барон. Ребёнок по сравнению с теми, кого я убивал раньше. Умирающий род, не имеющий реальной силы. Статус, который уже ничего не значит. Миллион за выстрел по такому… Мне действительно стало любопытно.
И тогда я понял. Здесь дело не в войне. Здесь дело в игре. В показателе. Богатые любят игрушки. Им нравится показывать, что они могут купить даже такую смерть. Никто открыто не скажет, но намёки будут. Шепот за спиной, полуулыбки, двусмысленные тосты на балах. Они будут гордиться тем, что сумели. Купить безликую смерть, врага.
И всё равно я не понимал, зачем.
По-моему, это может стать моим моментом. Я вижу колебания. Один из магов собирается плести, силы уже начинают собираться вокруг него. Ещё не плетёт, но готовится. Я знаю, что глава дружины наверняка вмешается. Стопроцентно он бросится прикрывать барона или же пойдёт убивать того, кто решит начать это плетение. И вот тогда может открыться моя возможность.
Интересно, что будет дальше после его смерти. Я ведь навёл справки. Этот род и так держится на нитке. Остались только он и брат. Эхо не просыпалось в их крови уже больше шестисот лет. И это, как я думаю, не просто так. Его брат – бесполезный кусок дерьма. Он не сможет возглавить род, не сможет удержать власть, даже если формально станет бароном.
И всё же этот мальчишка держится удивительно твёрдо. Осанка ровная. Походка уверенная. Глаза горят. Я видел герцогов, которых убивал, и многие из них держались хуже, чем этот тринадцатый. Он… живой. Это редко встречается.
Я поймал себя на том, что разговорился в голове больше, чем обычно. Даже слишком. Неужели какая-то странная отдушина – эта ситуация? Лёгкая цель. Большие деньги. Всё слишком просто. И всё же приятно. Я поймал себя на том, что получаю удовольствие. Настоящее удовольствие.
Мне сейчас интересно. Да, именно интересно. Я вспомнил, что такое «интересно».
Раз уж я так разговорился, то вспомнился похожий случай. Тогда всё было ещё смешнее. Один герцоговский сын возжелал избавиться от малолетней шлюхи. И ладно бы, если бы речь шла о ком-то из благородных. Нет. Это была простолюдинка. Девчонка, которая просто имела наглость отказать ему.
Отказала, прямо в Магической академии Есенина. Там, где каждый шаг на виду, где каждый сантиметр дышит охраной. Вот это действительно было весело. Заказ стоил два миллиона. Два миллиона рублей за то, чтобы убрать простолюдинку. Цена пентхаус метров триста в центре столицы. Знаю есть такой у меня. Не разу там не был.
Я согласился. Для меня это была проверка. Академия Есенина – не то место, куда можно просто так пробраться и убить. Но я пробрался. Я убил её. Малолетнюю дурочку, которая просто сказала «нет».
Самое смешное, что потом никто даже не стал разбираться. Умерла и умерла. Простолюдинка. Кому какое дело? Разве что бумаги подписали, галочку поставили. Разборки были, да. Охрану усилили. Вправду сейчас туда пробраться стало сложнее. Но если понадобится – я всё равно сделаю это. Обойду. Найду лазейку. Или вживлю в себя что-то новое, чтобы обойти защиту.
И снова поймал себя на мысли: мне это даже нравится.
Это даже возбуждает. Странно говорить так, учитывая, что у меня больше нет члена. Я вырезал его сам, когда вживлял в таз кости монстров, чья защита держала вес в десятки раз больше человеческого. Теперь я могу висеть на любой балке, с любым грузом, и моё тело не ломается. И всё же – будь он у меня сейчас, он бы привстал. Я чувствую это на уровне памяти тела, какого-то звериного отклика. Давно я не ощущал ничего подобного. Интерес. Странность. Даже предчувствие, что у меня может не получиться. И это чувство оказалось сильнее многих удовольствий, которые я когда-то знал.
Момент.
Маг решился.
Воздушник 6 ранг.
Дурак.
Максим Романович готов к прыжку.
У мага нет шансов.
Василек не упустит и не даст возможность.
Пацан заметил. Плетение магии.
Он видит плетение. Я вижу это во взгляде.
Он смотрит туда же, куда и Максим.
Оба видят.
Но пацан… максимум первый ранг.
Откуда способность?
Максим срывается.
Летит в ту точку.
Момент.
Я могу стрелять.
Момент.
Палец ложится на спуск.
Задержка дыхания.
Одна секунда.
Затвор. Патрон в патроннике.
Щёлк.
Давление в груди ровное.
Выстрел.
Пуля рвётся из дула.
Обволакивается струнами Эхо.
Глушитель глотает звук и свет.
Глушитель не просто скрывает – он кормит пулю.
Ткань монстра внутри усиливает пробой, ломает щиты.
Одежда тьмы. Никто не заметит.
Пуля летит.
Прямая, быстрая.
Невидимая.
И в последний миг я вижу его глаза.
Пацан смотрит прямо на меня.
Точно в то место, откуда был сделан выстрел.
Как?
Этого не может быть.
Да и без разницы.
Не успеют.
А если выживет?
Пойду к нему на службу.
И я вдруг почувствовал, как уголки губ дрогнули.
Я… улыбнулся.
Улыбнулся – и сам поймал себя на этой мысли.
Глава 5
Я чувствовал, как Эхо наполняло тело Максима Романовича: ноги тяжелеют от силы, мышцы бёдер и икр натянуты, словно канаты; спина, плечи, кисти – всё подчинено одному рывку. Даже кожа – не кожа больше, а тонкий гибкий доспех, готовый встретить удар.
– Воздушник, шестой ранг, в толпе, – сказал я негромко.
Максим бросил на меня быстрый взгляд. Короткий, почти незаметный. Ни вопросов, ни колебаний.
Сначала он