— Я никогда не попрошу ничего, кроме любви. Если я буду знать, что нужна тебе, то меня не испугают даже измены… — теперь он закрыл её рот ладонью.
— Зато они испугают меня. И я сделаю всё возможное, чтобы нам обоим не хватало ни сил, ни времени искать дополнительные приключения, — повалив Хану на спину, он забрался сверху, целуя её всё горячее и пламеннее. Тарелки опасно заколыхались на постели.
— Хоуп, сейчас всё упадёт! — попыталась остановить его она, но руки пробрались под футболку, тронув бока, боящиеся щекотки до жути. Завертевшись, девушка засмеялась. — Щекотно, Хоуп! — Он замер, осмотревшись. Оргия среди трапезы — это авантюрно, но выгваздаться в соевом соусе не самое эротическое решение. Позволив уговорить себя сначала поужинать, наследник ювелира оставил десерт нетронутым. Терпение вышло, и сладкое он заменил другим, приглушив свет и раздев Хану. Распустив её волосы, прежде чем снять с себя до конца одежду, он встал на подступах к кровати и некоторое время разглядывал обнаженную девушку, уже тянувшуюся к одеялу, чтобы прикрыться от его вездесущего взгляда. Вернувшись к ней, он перехватил её руку.
— Ты нужна мне, Хана, — признался еле слышно он.
— Чтобы заняться сексом? — впуская его между раздвигаемых ног, она чувствовала желание, не меньшее, чем у него. Ей хотелось повторения того, что между ними было. Хотелось так же долго, так же безудержно, так же самозабвенно.
— Чтобы заниматься любовью, — проведя по её щеке, Хосок поцеловал Хану нежно. Подмяв под себя неопытное тело, он со всем тактическим мастерством штурмом взял окончательно и бесповоротно то, что захватил в своё владение ещё до этого. Но женщина — не крепость. Если не завоёвывать её постоянно, то в следующий раз не найдёшь её на прежнем месте.
7
По ковровому покрытию, виньетками, вьюнами и хризантемами из золота вышитому от края до края, прошли легкие шаги ступней в мягких атласных туфлях без каблука. За ними стелился подол длинного изумрудного платья. На груди сверкали бисерно-самоцветные павлины, спускавшие свои хвосты вниз, по бедрам и до самого конца волнистой юбки. Грандиозное платье одного из оттенков любимого цвета Нури, которое она надевала для выходов и выездов из борделя, хотя наполовину традиционный наряд сразу сообщал о роде её занятий; ей это даже нравилось, ставить в неловкость смелым заявлением о том, что она продолжательница самой древней профессии. Большинство её нарядов были именно зелеными, не то как кожа ядовитой западной мамбы, не то как оперение кетсаля [12] — диковинные, неповторимые. Когда они контрастировали с ярко-красной помадой или рубиновыми серьгами, получалось особенно эффектно.
Лакированная махагоновая дверь завершала коридор. Бронза с патиной, под старину, служила ручкой. Нури не видела, чтобы кто-то чужой входил в этот кабинет, поэтому плавно открыла её без стука. Серин сидел за своим рабочим столом и обсуждал с одним из молодых охранников расписание дежурств в клубе. Охранник, естественно, тоже был из банды золотых. Они посмотрели на вошедшую девушку и, не отвлекаясь, стали заканчивать составление графика. Нури прошла, как кошка, которой позволено ходить, где ей вздумается, и на неё не обратят внимания. Не вмешиваясь и не торопя мужчин, она не стала присаживаться, остановившись возле стула для гостей, положив ладони на спинку. Окончание дел не заняло у Серина больше пяти минут. Второй парень вышел, забрал расчерченный листок и закрыл за собой.
— Что-то хотела? — развернулся к Нури директор клуба, поправив ворот черной водолазки. За его спиной, как предметы декора, висели нунчаки и сюрикены. Но это были не музейные экспонаты, запылившиеся прахом времен. Каждый знавший Серина был в курсе, сколько крови на каждом оружии, хранящемся в его конуре. Он был мастером своего дела, и первоклассным убийцей. Раньше он убивал атакуя, теперь занимается защитой, и его активность сходила на нет, что вовсе не говорило о том, что Серин теряет навыки или давно никого не убивал. Тренировать себя он никогда не забывает.
— Я пришла в первую очередь, потому что люблю здесь бывать. Постоять рядом с тобой всегда приятно.
— Обойдёмся без восточной велеречивости, — хмыкнул Серин. — Случилось что?
— Я прошу отпустить меня. — Нури поймала не очень обрадованный взгляд.
— Ты же знаешь, что я никого не держу силой. Ты свободный человек.
— И всё-таки, мне нужно разрешение покинуть вас. Я не могу вот так уйти… — покорно склонила голову Нури.
— Ты пришла попрощаться, ясно, — улыбнулся нехотя Серин. Он никого не заставлял работать, если тому расхотелось, но потеря этой девушки будет ощутимой. Она была лучшей среди его куртизанок. — Можно узнать причину?
— Один мой клиент сделал мне предложение. — Нури погладила гладкое дерево под руками. Фалды платья прелестно зашуршали от неуловимого движения бедер. — Он немного в возрасте, но зато относится ко мне изумительно. Хоть и провинциал, но состоятельный. У него крупный бизнес на юге страны, ему всё равно, чем я занималась столько лет… а мне двадцать пять уже миновало, так что пора подумать о будущем. Когда ещё подвернется возможность его обеспечить?
— Ты же знаешь, что мы бы тебя не бросили без средств, что бы ни случилось, — не потерял надежду как-то удержать её Серин. Столькие посетители отпадут с утерей этой драгоценности! А как она умела вытягивать из мужчин нужные сведения! В этом с ней пока сравниться некому.
— Знаю, но не люблю быть попрошайкой, — она пьяняще засмеялась. — В случае брака по расчету я хотя бы сполна отдаю всё. Удовольствие за удовольствие быть добропорядочной дамой.
— Если ему всё равно на твою профессию, не мог бы он подождать с браком ещё пару годков? — спросил Серин. Нури поборола веселье и, отстегнув две пуговицы сверху, запустила пальцы за пазуху. Оттуда извлекся тонкий белый конверт, который лег на стол перед мужчиной.
— Нет, к сожалению, обстоятельства вынуждают сделать это поскорее, а это… могу я попросить тебя об одолжении?
— Всё, что