— А потом?
— А потом... ты станешь не нашей заботой.
Эта фраза звучит спокойно. Буднично. Как будто речь идёт не обо мне, а о сломанной мебели, которую удобно вынесли за порог.
Я качаю головой, уже даже не злясь.
— Значит, ничего. Ни письма. Ни поддержки.
— Ты отныне не часть рода, — напоминает она. — И Каэль… вправе взять новую жену. А ты — вычеркнута.
— До тех пор, пока он вдруг не передумает, — говорю. — Например, если магия в моей крови проснётся...
Она молчит. Только на мгновение её взгляд цепляется за мой живот. Почти машинально. Я вижу в этом не тревогу — расчёт.
— Всё зависит от тебя, — говорит она наконец. — Используй это время мудро. Научись быть благодарной. Даже за сломанные крылья.
— А если я вернусь?
— Не вернёшься. Ты же знаешь, как всё работает.
Возьму проклятые развалины. Но когда появлюсь снова — ни один из них не осмелится смотреть мне в глаза. Я протягиваю руку, и она кладёт документы.
— Отправляйся немедленно. Это одно из условий. И не вздумай писать сёстрам — не навлекай на них беду.
— Не беспокойся. Ни один из Фавьен не получит от меня ни строчки. — Я делаю реверанс — холодный, выверенный — и выхожу из её комнаты. Возьму пару платьев и бельё. Это всё, что я унесу с собой.
Матушка
***
Уже минут двадцать я хожу по комнате кругами — не столько собираю вещи, сколько пытаюсь унять раздражение. И дело не только в матушке или Каэле. Бесит сам род Вальдьен. Мало им было влезть в мой брак, так они ещё и плетут интриги за спиной!
Я бросаю в чемодан пару смен белья, серое платье без кружева, тёплое повседневное, тёмно-синее понаряднее, ножницы, пузырёк масла и документы на замок.
Долго смотрю на гребень из чернёного серебра — свадебный. Он царапает пальцы, когда я всё-таки кладу его на дно.
Собираю всё молча. Даже слуги — те, что раньше суетились вокруг, — исчезли. Либо по приказу матушки, либо по велению Каэля.
Открываю ящик стола. Книги. Письма. Те, что Каэль писал в начале брака — тёплые, иногда тронутые поэзией. Я когда-то перечитывала их перед сном. Дурочка.
Теперь бумага пожелтела, чернила выцвели. Как его чувства. Я не рву их. Просто оставляю там же.
Нахожу шкатулку с защитным амулетом, подаренным мужем в первую зиму. Смотрю на него, как на мёртвого зверька. И тоже оставляю. Хватит. Я заберу только то, что пригодится в Пустоши.
Переодеваюсь в дорожное платье с пуговицами до самого подбородка, тёмное и удобное. Накидываю плащ. Уже у двери вспоминаю про пурпурное — то самое, подарок Каэля. Думаю с минуту, потом всё же беру. Пусть будет напоминанием о том, как легко я верила в сказки. Всё. Я готова.
Выхожу из комнаты с маленьким чемоданом, тут же сталкиваюсь с хранителем покоев матушки, который топчется под моей дверью.
Он низко кланяется:
— Лиора Аэлина, — говорит хранитель почтительно, — ваша матушка приказала вам пройти к големобилю. Он отвезёт вас на место. Големобиль без герба — выглядит как наёмный, но водитель — наш. Из замка Фавьен.
Молчу. И на этом спасибо. Хотя чего я могла ожидать? Почётного эскорта и извинений?
Я уже успела продумать, как поеду сама: найму големобиль, доеду до вокзала, а там — поездом в Тринадцатый регион. А дальше как богиня велит. Может, удастся нанять магическую лошадь. Дорога там дрянь, сплошные серпантины и сыпучие скалы.
Замок в горах. Я была там всего один раз, с отцом, перед свадьбой с Каэлем.
Но если меня довезут до места… так даже лучше.
Мы выходим во внутренний двор. Воздух здесь влажный от обилия воды, струящейся по стенам. Потоки ограничены магическим барьером, чтобы брызги не разлетались повсюду.
Меня уже ждёт големобиль — шестиколёсная махина из кованого железа и чёрного дерева. Её будто собирал техномаг с манией величия и отсутствием слуха: корпус гремит, магические кристаллы искрят, двигатель ревёт так, что вибрируют зубы. Почти автомобиль. Если бы автомобили ревели, как пробуждённые големы, и пахли палёным эфиром.
На секунду я оборачиваюсь и замечаю в одном из окон замка Каэля.
Он наблюдает? Хочет убедиться, что я действительно уезжаю? Что всё оформлено официально, без скандалов, с надлежащим унижением?
— Лиора Аэлина, — раздаётся рядом. Я вздрагиваю и отвожу взгляд от окна. Дверца големобиля с лязгом распахивается. Водитель кланяется, забирает мой чемодан. — Прошу, садитесь, — говорит он, открывая проход внутрь.
Я опускаюсь на ярко-красное сиденье. Жёсткое, скрипучее, пахнет кожей и магией.
Водитель занимает место за рулём.
Через стекло дверцы я вижу хранителя покоев матушки, сложившего руки на животе. Он не уходит, просто ждёт. Чтобы потом точно доложить: она уехала. Всё прошло спокойно. Без криков. Без слёз.
Големобиль трогается. Он ползёт медленно, зато с комфортом.
Цитадель с её сверкающими шпилями и высокими каменными стенами постепенно растворяется за стеклом. Теперь по обе стороны дороги тянутся выжженные, безжизненные степи цвета старого золота.
Я устраиваюсь поудобнее, намереваясь воспользоваться моментом и вздремнуть, пока ещё можно.
Но мысли не дают покоя.
Документы на замок — это, конечно, прекрасно. Только вот для самого замка они ничто. Ему нужен арх. Родовой знак. А тот утерян.
Когда-то замок принадлежал другой семье. Айрен Таль создал его из воды, камня и крови, используя редкий ритуал: он связал структуру с течением подземной реки и с собственной жертвой.
С тех пор камень крепости пульсирует слабым пурпурным светом. Особенно на рассвете. Этот свет — всё, что осталось от рода Таль. Давным-давно драконы Фавьен просто взяли эти земли силой. А теперь, если я хочу выжить, мне придётся найти арх.
Големобиль
Владение големобилем – показатель статуса. Разнообразие моделей поражает: от грузовиков до передвижных лабораторий, каждая из которых – эксклюзивна и дорога.
***
Остановку делаем в Седьмом. Гостиницу находим быстро, просто чтобы переночевать и поужинать. Утром снова выезжаем.
Я, видимо, задремала. Потому что, когда открываю глаза, за стеклом уже вечер.
Големобиль катится по горному ущелью. Камни по краям — потрескавшиеся, иссохшие, цвета старой кости. Тени ложатся