Глава Совета лежит на каменном полу.
Капюшон мгновенно оказывается рядом, помогает тому сесть:
— Ваше сияние, что с вами?
— Ах, простите, лиорд, — слабым голосом отвечает Глава Совета. — Нога подвела. Вот и оступился… зелье зря пропало.
— Простите, лиорды, — вмешиваюсь я. — Мне хотелось бы поторопиться с инициацией, иначе мы застрянем здесь до рассвета.
— Конечно, лиора Таль, — кивает Капюшон, запуская руку в карман. — К счастью, у меня есть запасной флакон.
Краем глаза успеваю заметить, как Глава Совета сжимает губы. А потом его пальцы стальной хваткой обхватывают запястье Капюшона. И тот, не успев выдохнуть, оседает без чувств.
С трудом удаётся сохранить ледяное спокойствие.
— Вы его убили, — констатирую я, глядя на распластанное на полу тело; плащ вокруг него развернулся, словно чёрные крылья.
В голове уже вертятся варианты, как отсюда выбраться. Но всё упирается в одно: мне нужна эта проклятая бумажка Совета, подтверждающая, что я прошла инициацию.
— Ничего подобного. Он жив. — Глава Совета легко поднимается, будто ноги и не думали подводить. Первым делом сдёргивает ткань с лица и хмыкает — видимо, узнал.
Для меня же этот темноволосый мужчина остаётся совершенно незнакомым.
Затем Глава Совета, безо всяких церемоний, шарит в кармане Капюшона, вытаскивает пузырёк с зельем и небрежно бросает:
— Пусть полежит. Отдохнёт... М-м, действительно напиток от Императора. Даже на пробке печать.
Он отворачивается и довольно бодро идёт к своему кубку, что валяется на полу. Я вижу только его спину. Но уверена: негодяй уже подменил флакон на свой. Он не оставляет мне выхода.
Лихорадочно пытаюсь решить — рисковать или нет. Если использовать магию, потеряю часть воли, а значит, крылья могут и не раскрыться: мне просто не хватит сил. И пить нельзя. А вдруг там вообще яд?
Глава Совета уже поворачивается. Снова хлопает пробка флакона.
— Да не волнуйтесь вы так, лиора Таль, — произносит он с ленивой усмешкой выливая жидкость в кубок. — Это же зелье Императора.
Негодяй идёт ко мне и останавливается всего в шаге. Протягивает кубок.
Секунда тянется, как вечность. Его взгляд пронзает, а металл блестит в свете луны.
Была не была.
Я тянусь рукой…
Но в самый последний миг, когда пальцы почти касаются холодного края, резко меняю траекторию. Ладонь захватывает его запястье. Он дёргается — не ожидал.
— Подчинись, — мой голос обжигает, выпуская Глас. Пурпурная энергия накрывает волной.
Глава Совета не двигается. А я боюсь дышать. Время идёт, его взгляд меняется. Он становится стеклянным. Зрачки расширяются, и я понимаю — Глас сработал. Я сжимаю его запястье крепче.
— Скажите, что в кубке, — требую шёпотом.
— Всё, что нужно, — отвечает Глава Совета чужим голосом. — Всё, чтобы вы не взлетели, лиора Таль.
На секунду хочется, чтобы он это выпил сам. Я сдерживаюсь. Слегка наклоняю кубок — пара капель падает на платье. Защитные руны тут же вспыхивают.
Проклятье! Даже сомневаться не стоит: там яд или что похуже.
— Когда отпущу вашу руку, — начинаю я, — вы выльете зелье на пол. Потом вернётесь вниз. А когда я приземлюсь, с самым вежливым видом подадите документ о завершении инициации и очень низко поклонитесь. — Я сужаю глаза. — А ещё... на следующий день расскажете всему высшему свету, как прекрасна лиора Таль в полёте.
Резко отпускаю его руку. Он послушно выливает зелье и уходит.
В груди остаётся пустота после выпущенной силы. Но времени нет. Я присаживаюсь рядом с Капюшоном. Прижимаю два пальца к его шее. Пульс есть. Жив.
— Прости, друг. Не смогу помочь. Потратила слишком много магии, — шепчу и рывком поднимаюсь. Иду к бортику, но у самого края цепляюсь за перила.
Голова кружится, перед глазами пляшут пятна. Ветер рвёт полы плаща, тянет в пропасть. Толпа шумит где-то внизу; звуки доносятся рвано. Нужно прыгнуть. Нужно.
Слёзы подступают, но я сглатываю их. Здесь нельзя плакать. Здесь нельзя быть слабой — даже если вокруг не мой мир. Перегибаюсь через перила. Звон в ушах и... тьма.
***
Прихожу в себя от боли: запястье жжёт, словно в него вбили раскалённый клин. В голове грохочет мужской голос:
«Аэлина, крылья!»
Медленно моргаю и вижу, как башня стремительно уходит вверх, растворяясь в звёздном небе. Память возвращается молниеносно. Я потеряла сознание, потому что истратила слишком много магии на Главу Совета.
Холодно. Плаща, одолженного братом Рика, на мне больше нет. Ветер рвёт платье, уши закладывает от свиста. Воздух режет кожу, глаза слезятся. Сердце колотится так, что вот-вот пробьёт грудную клетку.
Краем глаза замечаю, как подол задирается, мелькают туфли и белые чулки. Я резко перекатываюсь в воздухе, переворачиваясь лицом вниз.
Теперь земля несётся мне навстречу. Выталкиваю руки в стороны, пытаюсь сосредоточиться.
Крылья!
Но… ничего не происходит.
Пальцы дрожат, руки словно налились свинцом. Земля подступает всё ближе. Ещё миг, и меня размажет о каменные плиты.
В голове снова гремит голос, яростнее прежнего: «Аэлина, крылья!»
— Не выходит. Не знаю как, — выдыхаю я. Закрываю глаза, собираю остатки сил и в следующий миг произношу почти шёпотом: — Крылья.
Слово отзывается не голосом, а заклинанием. Оно уходит в пространство, множится и возвращается обратно. В ушах звучит эхо «крылья… крылья…», похожее на хор невидимых голосов.
На это эхо накладывается магия — воздух дрожит, и с резким хлопком вырываются два прозрачных лиловых крыла. В тот же миг меня подхватывает поток, тело дёргается вверх, будто невидимые крюки вытаскивают из объятий смерти.
Я не падаю! Теперь бы отдышаться.
— Получилось… — шепчу себе под нос. — Рик?
Ведь это он кричал, словно желал расколоть небеса.
Ответа не получаю, но запястье всё ещё горит. Касаюсь места, где прежде была метка: исчезнувшая раньше, теперь она пылает серебряным светом. Похоже, Рику удалось связаться через неё.
Тяжело вздыхаю.
Ещё мгновение назад я думала, что разобьюсь. А теперь… парю. Отсюда открывается завораживающий вид: вдалеке горят огни Цитадели.
Внизу драконы в капюшонах кажутся крошечными — стоят с задранными головами. И лечу прямо к ним, к рунному кругу, начертанному специально для приземления. Мне туда.
Воздух играет со мной: то подхватывает, то резко бросает. Я пытаюсь управлять полётом и вдруг понимаю — крылья слушаются не мышц, а мысли. Стоит только захотеть, и они меняют угол, мягко скользят, выписывают