Замираю на секунду, позволяя себе последний раз взглянуть на огни Цитадели.
— Красота… — вырывается шёпотом.
И хотя я всё ещё дрожу от ужаса падения, внутри рождается странное чувство… восторг.
Наконец уверенно приземляюсь в центр света. Крылья за спиной переливаются серебром и пурпуром, сияют так ярко, что на миг заслоняют всё вокруг, и лишь затем схлопываются, скрывая обретённую силу. Я чувствую, как эта сила вливается в меня: по венам течёт не кровь, а древняя магия.
Тишина давит.
Все смотрят.
Глава Совета медленно приближается. Он склоняется в низком поклоне, а, выпрямившись, протягивает свиток. Этот свиток — традиция, сохранившаяся с давних времён.
— Поздравляю, лиора Таль, — говорит Глава Совета.
Я принимаю свиток и разворачиваю. На древнем драконьем, которого почти не знаю, тянутся витиеватые строки, наверное, какие-то дифирамбы. А в конце — три корявые подписи, явно поставленные «на коленке», а не за столом в кабинете Цитадели.
— Благодарю, лиорды, — говорю.
Закрываю свиток и шагаю в сторону, откуда пришла. В спину упираются десятки взглядов: выжидательных, жадных, будто все ждут продолжения. Но я держу голову прямо и иду, оставляя их без ответа.
Стоит отойти, как меня начинает бить дрожь: от холода, от пережитого, от всего сразу. Я и не замечаю, как оказываюсь рядом с братом Рика — он стоит у своего големобиля, будто и не садился внутрь.
— Во имя богини, лиора Таль, где вас носит? — сердито бросает Ривен, вынимая при этом руки из карманов брюк.
— Простите, лиорд. Ваш плащ… я его потеряла, — это единственное, что срывается с моих губ.
27. В объятиях императора
Ривен смотрит так, будто я только что призналась в государственном преступлении, а не в потере плаща. Минуту на его лице держится удивление, а затем проступает раздражение — и явно не из-за одежды.
— Куплю новый. Садитесь в големобиль, Аэлина. — Он внезапно называет меня по имени.
Киваю. Устраиваюсь на сиденье, чувствуя, как здесь намного теплее. Кладу свиток на колени и обхватываю себя за плечи, пытаясь согреться.
Брат Рика устраивается рядом.
— Почему так долго? — спрашивает он. — Это же простая формальность. Ничего не должно было произойти.
Я рассказываю ему про Капюшона и Главу Совета. Ривен слушает молча, не перебивая. Только его пальцы на колене постукивают в такт моим словам. Когда замолкаю, он хмыкает, но без всякого веселья:
— Совет, значит, решил поиграть в свои игры прямо под носом у Императора. Смело. И глупо. — Ривен слегка поворачивает голову, и серебряный отблеск сферы за стеклом скользит по его профилю. — Они наивно полагали, что Рика этой ночью убьют. Но этого не случится.
Он вдруг резко наклоняется вперёд и бросает водителю:
— Пожалуйста, в Цитадель.
— Я хочу вернуться на бал… — возражаю.
Големобиль медленно трогается с места.
— Нет. В Цитадель. Будете ждать моего брата в его кабинете. Таков приказ императора.
Повисает молчание. Ривен хмурится и смотрит в окно.
— Ваш брат всегда такой предусмотрительный? — спрашиваю я, пытаясь разрядить тишину.
Ривен усмехается уголком губ, и в этой усмешке нет ни капли тепла.
— Предусмотрительный? Нет. Иногда он пытается просчитать шаги… но слишком поверхностно. Ему бы стоило получше учиться понимать драконов.
— Как-то не слишком лестно вы отзываетесь о брате, — замечаю я.
— Потому что даже сейчас он совершает глупость, — резко бросает Ривен. — Ввязывается в ваши проблемы.
— Так вот почему я вам не нравлюсь?
— Да, — он смотрит прямо, уверенно. — Мой брат слишком много делает для вас. Лицензии на торговлю, магические ткани, тайная инициация, защита… Во имя богини, он даже подписал закон о том, что чистокровки не умирают в инициации. Ради вас! Закон, который несколько лет отказывался утверждать!
Он подписал это ради меня?
— А ещё... возрождение рода драконоубийц... — продолжает Ривен. — Не слишком ли много для одной вас?
— Я не просила этого, — отрезаю я.
— Будет лучше, если вы вернётесь в свою крепость. Дайте моему брату, в конце концов, нормально дышать. И жениться.
— Он... женится на принцессе Лионии?
— Ну не на вас же!
— И слава богине. Ещё не хватало оказаться в его списке невест, — усмехаюсь я.
— Уезжайте. Хотите — я заплачу вам за это.
Замираю на секунду, чувствуя, как жар злости поднимается к лицу. Он и правда думает, что меня можно легко купить?
— Оставьте свои капли при себе, Ваше Сияние. Я дороже, чем ваша милость может себе представить.
— Вы. Чистокровка. Возомнили, что можете…
В этот момент раздаётся нарочито громкий кашель водителя. Ривен резко обрывает речь. Я дышу тяжело и сбивчиво, только теперь замечая: мы уже стоим у входа в замок. Спорили так ожесточённо, что даже не заметили дороги.
— Ну что же, продолжайте, — я прищуриваюсь. — Мне даже любопытно, что я там себе возомнила.
— Выходите, — холодно бросает Ривен.
— С удовольствием.
Дальше мы не разговариваем и даже не смотрим друг на друга. Ривен ведет меня по запутанным коридорам замка и останавливается у незнакомой двери. Он рывком распахивает её, и я, не глядя, вхожу внутрь.
Дверь за моей спиной громко захлопывается. Брат императора явно не утруждает себя вежливостью. Его шаги быстро тают в глубине коридора.
Первым делом я пробую выйти. Но дверь запечатана руной. После нескольких минут бесполезной возни я сдаюсь и начинаю медленно осматривать кабинет Рика.
***
Медленно осматриваю кабинет Рика. Линии мебели слишком точны, резьба чересчур сложна, чтобы быть делом обычных мастеров. Похоже, всё здесь сделано по индивидуальному чертежу. За десять лет, что я здесь, ничего подобного не встречала.
На письменном столе — аккуратные стопки бумаг и несколько редких томов с потёртыми корешками. За столом стоит узорчатый стул, а прямо над ним на стене висит карта империи, и среди десятков пометок лишь одна бросается в глаза: мои земли проткнуты булавкой с красной ниткой, словно мишень.
Напротив громоздится большое кресло — свет магических сфер сюда почти не добивает, оставляя его в полосе тени. И только за его спинкой угадывается дверь.
Тяну за ручку, сердце замирает, и я заглядываю внутрь. За порогом меня встречают покои императора. Потолок здесь выше, стены покрыты серебристым сиянием — то ли металл, то ли камень, испещрённый тонкими узорами. Линии вспыхивают, словно оживают древние руны. Всё