Среди этого ледяного великолепия взгляд сразу цепляется за кровать у дальней стены. Над ней раскинулся иссиня-серебристый балдахин, мерцающий, словно сотканный из живого света.
Да уж. Слишком большая постель для одного дракона. Она красива, но мертва — от неё мурашки бегут по коже. Я поспешно захлопываю дверь, опасаясь, что странное сияние вырвется следом.
Сажусь в кресло. Дерево скрипит, будто возражает против чужака. Время тянется мучительно долго.
Я пару раз встаю, разминаю ноги. Глоток воды из графина помогает лишь на секунду, а стекло всё время напоминает о сиянии за дверью.
Снова опускаюсь в кресло и не замечаю, как веки тяжелеют. Сначала я просто вслушиваюсь в тишину, стараюсь не думать о постели за дверью, но сон подкрадывается незаметно.
Мягкий полумрак и размеренное потрескивание магических шаров убаюкивают. Я дремлю, то и дело вздрагивая от полуснов, где серебристые узоры тянутся ко мне со стен.
Просыпаюсь резко — от звука шагов. Секунду думаю, что это продолжение сна, но силуэт у стола слишком отчётлив.
Рик.
На нём нет рубашки, и свет магических сфер мягко ложится на его кожу. Я ловлю себя на том, что не могу отвести взгляд. Он двигается уверенно, будто меня тут вовсе нет.
И лишь когда он поворачивается боком, дыхание сбивается. На золотистой коже — тонкая свежая полоса, аккуратный разрез от кинжала. Крови почти нет, зато вокруг расползается багровый след. Так бывает только от магического оружия.
Я поднимаюсь, сама того не замечая. Сердце колотится уже не от страха — в груди растёт другое чувство, горячее, неудобное, от которого хочется отступить, и шагнуть ближе.
— Рик, вы ранены, — слова срываются прежде, чем я успеваю остановиться.
Он оборачивается. Наши взгляды сталкиваются.
— Пустяки, — отвечает ровно. — Прости, не хотел тебя будить.
— Ничего. Потом посплю.
Я подхожу ближе. Ещё шаг, и его горячее дыхание касается моего лица. Рука тянется сама, пальцы почти касаются тонкого следа на его боку, и меня обжигает жар.
Рик перехватывает моё запястье крепко, но не грубо — словно не желает пускать в свой мир. И всё же его ладонь дрожит. Совсем чуть-чуть, но я чувствую, как напряжение проходит по его пальцам, будто он борется сам с собой.
— Отпустите, — шепчу, хотя не уверена, хочу ли этого на самом деле.
Он смотрит прямо. В его взгляде нет ледяной отстранённости — только тяжесть, от которой кружится голова.
— Лучше тебе не касаться, — голос низкий и хриплый, будто Рик говорит не о ране.
— Тогда попросите, Ваше Величество, — отвечаю тихо. — И я не коснусь.
Я чувствую, как сама провоцирую его, хотя стоило бы отступить. Мы смотрим друг на друга слишком долго. Янтарный шторм в его глазах обжигает сильнее любого огня.
Рик отводит взгляд первым.
— Я не стану этого просить, — выдыхает он и отпускает мою руку. — И ты прекрасно знаешь.
В эту секунду кажется, будто я всё-таки вырвала у него признание, которое он не готов был произнести.
— Тогда позвольте мне заняться вашей раной, — говорю мягко.
Рядом на столе замечаю узкий ящик, украшенный драгоценными камнями. Его раньше не было — наверное, Рик достал. Салфетки, флакон с прозрачной жидкостью, бинт, щипчики, и даже иглы. Конечно, у императора аптечка выглядит как дорогущий артефакт.
— Сядьте, — киваю на край стола. — Это займёт пять минут.
Рик подчиняется, хотя и без особого энтузиазма.
Я смачиваю салфетку. В воздухе сразу проступает терпкий запах сосновой смолы, вперемешку с металлической горечью. От него першит в носу и щекочет горло. Значит, средство против магических ожогов.
— Будет щипать, — предупреждаю.
— Я умею терпеть.
— Иногда это самая глупая из добродетелей, — отвечаю без улыбки и прижимаю салфетку к коже.
Рик не шевелится. Крови почти нет, зато кожа вокруг разреза потемнела, будто её облизал огонь. Как странно. Я на миг колеблюсь: может, стоит промыть? С магическими ожогами обычные правила не всегда работают.
— Расскажете, что произошло? — спрашиваю ровно. — Где, когда, чем?
— Бал у Нарьен закончился немного не так, как я предполагал, — небрежно бросает Рик. — Пока мы с Её Высочеством наслаждались садом, из тени выскочил какой-то идиот с зачарованным кинжалом. Зацепил сбоку. Пустяки.
Я сильнее придавливаю салфетку.
Рик сжимает губы.
— Ах да. Принцесса Лионии. Как же иначе, — произношу сухо. — Надеюсь, прогулку ей ничто не испортило?
— Кроме клинка в моём боку? — отзывается он насмешливо. — Нет, всё было безупречно. — Ну раз так, — говорю нарочито спокойно, — то стоит поздравить: бал удался на славу. И компания у вас была… подходящая. — Я замолкаю, пытаясь унять раздражение. — Но рану нужно промыть как следует: с ней что-то не так.
Вспоминаю купальни Цитадели: там всё устроено удобно. Над каменной ванной висит большой бак с водой, в него кладут камень-аквацит — он обеззараживает и окрашивает жидкость в мягкий зелёный оттенок. Стоит лишь повернуть кран, и в купель струится тёплая, чистая жидкость. У нас, на окраинах, всё куда примитивнее: воду таскают вёдрами. А ведь для драконов это не пустяк — их регенерация и так быстрая, но такая вода ускоряет её в несколько раз, а при магических ранах помогает лучше любых снадобий.
— Пойдёмте в купальню, — говорю наконец. Фраза звучит двусмысленнее, чем хотелось бы. Но рассечение на его боку выглядит опаснее, чем мои сомнения.
— Приглашаешь купаться, Аэлина? — Рик смотрит с интересом и на секунду будто раздумывает, стоит ли идти.
— Я приглашаю вашу рану, — парирую и тянусь за аптечкой.
— Осознаёшь, чем всё это может обернуться? — шепчет он после короткой паузы.
— Да. Тем, что вы не умрёте.
Прижимаю аптечку к груди, чтобы занять руки, и иду первой. На самом деле сердце колотится так, будто я и правда пригласила Рика, а не его рану. Останавливаюсь у двери в спальню, не решаясь прикоснуться к ручке.
Он открывает её сам.
Снова этот пугающий свет, разрезающий полумрак спальни.
И всё же Рик ведёт меня в купальню.
— Наверное, вам стоит позвать придворного доктора, — произношу я, думая, что всё идёт куда-то не туда. Я, император, купель. Слишком опасное сочетание.
— Ну уж нет, — Рик усмехается. — У меня уже