Горничные лишь согласно кивают и носятся вокруг меня: подать перчатки, принести пудру, достать резную шкатулку с украшениями.
Злость всё растёт. Поэтому я делаю то, что умею лучше всего — думаю о делах. Последний отчёт с Пурпурной Крепости мне совсем не нравится — надо выбрать время и съездить. Да и с Мирвином тоже не мешало бы встретиться. Он там что-то придумал с теплушками. И, главное, там как раз фигурировала эта дурацкая Лиония: дескать, нам пора расширять продажи и выходить на Осколочные государства драконов.
— Вам так идут рубины, Ваше Величество, — восторгается горничная, и я сосредотачиваюсь на своём отражении в зеркале.
Хорошо. Выгляжу, как и положено королевской особе. Только мне не нравится, что метка под перчаткой жжёт. Это стало происходить слишком часто. Надо бы спросить у Рика, но доставлять лишние хлопоты не хочется. Поэтому молчу. Думаю, просто связь крепнет — метка чувствует мои эмоции.
Выхожу из комнаты. У дверей уже ждёт целая свита из драконьих девиц самых именитых родов. Кто-то мягко сжимает мою руку. Оборачиваюсь. Сестра, Тэя. Она виновато улыбается: вчера я как раз жаловалась ей, что бесконечная вереница сопровождающих действует мне на нервы.
Но сейчас я приподнимаю подбородок. Пусть смотрят. Пусть шепчутся. Среди них всегда найдётся пара стервозных дракониц, которые только и ждут, когда я наступлю на подол платья или сделаю глупость. Вот и теперь слышу их приглушённые вздохи: ах, император просил нежно-голубое.
Одного взгляда хватает, чтобы разговоры стихли. До меня доносятся звуки оркестра и далёкий гул гостей. Я делаю глубокий вдох, поправляю диадему. Только не сорвись. Улыбайся. Ты Императрица. А не взбешённая девчонка, которую вот-вот выведет из себя одна блондинка с огромным магическим камнем на шее.
Пора. Вместе с лиорами я торжественно двигаюсь к бальной комнате.
— Её Величество Императрица, — объявляет глашатай.
Нас встречает блеск хрусталя, сияние роскоши, запах чёрного лотоса, щедро распылённого по залу. Всё переливается, искрится, звенит — и от этого блеска хочется не улыбаться, а зажмуриться.
Я медленно двигаюсь к трону, где уже стоит Рик. На нём тёмно-синий костюм, почти чёрный, с серебряной вышивкой. Рядом — она. Принцесса Лионии.
Золотые волосы собраны в идеальный узел, губы тронуты вежливой улыбкой. Платье воздушное, почти белое, но по ткани переливается небесное мерцание. И кристалл у горла, тот самый, о котором только и болтают: древний, магический, редкий. Принцесса наклоняется к императору, что-то шепчет. Он отвечает, едва кивнув.
Завидев меня, Рик сразу идёт навстречу. Я протягиваю руку, которую он тотчас подносит к губам и целует.
— Аэлина, — говорит спокойно, будто не чувствует того жара, что вспыхивает между нами. — Танец.
Я вкладываю ладонь в его.
— Конечно, — отвечаю мягко.
Его взгляд на мгновение задерживается на пурпурной ткани, на узоре Талей, словно император понимает: это вызов.
— Прекрасно выглядишь, но я просил голубое, — тихо говорит он.
— Знаю, — улыбаюсь шире. — Но сегодня я не небо, Рик.
— Ты в ярости?
— Именно.
Музыка заливает зал. Мы движемся к центру под взглядами драконьей знати. Первый танец наш, как и всегда: имперская чета открывает бал, давая начало празднику.
— Прости. Злишься из-за вчерашнего? — спрашивает Рик.
Вчера мы собирались провести вечер вместе. Муж обещал прийти после заседания. Я даже велела принести чай, тот, что он любит — с жасмином и мёдом. Отменила свою встречу, зажгла камин. Хотела просто немного тишины. Поболтать о пустяках, посмеяться, вспомнить, как мы когда-то спорили в крепости. Но Рик не пришёл. Я ждала долго. А потом велела горничным всё убрать.
— Я задержался, — произносит он медленно, будто слышит мои мысли. — Долгий разговор с Её Высочеством и послами Лионии.
— Конечно, — легко соглашаюсь. — Работа.
Музыка набирает силу. Он резко притягивает меня ближе, закручивает в танце — юбка взлетает, как крыло. Воздух дрожит от звуков скрипок, а между нами остаётся лишь дыхание. Мы делаем ещё один поворот, и голос Рика звучит у самого уха:
— Я хотел тебе сказать… — начинает он.
— Не нужно. Мы оба умеем делать вид, что всё в порядке.
Его ладонь на моей талии напрягается, но он ничего не говорит. Только ведёт меня дальше, всё так же уверенно.
Последние аккорды. Музыка стихает. Вокруг аплодируют.
— Второй танец, — шепчет он на ухо. — По протоколу с принцессой Лионии.
Конечно, кто бы сомневался. Киваю и отпускаю его руку, чувствуя, как жар метки прожигает перчатку. Ревность — живая, ядовитая. Я почти ощущаю вкус этой горечи на языке.
Рик доводит меня до свиты, кланяется. Все приличия соблюдены, но он всё же задерживается — берёт мою руку и касается её губами, чуть дольше, чем следует.
Ничего не говорю.
Он уходит к принцессе, а я улыбаюсь так, что челюсть сводит. Рядом появляется один из чистокровок, приглашает на второй танец, но я отказываюсь. Музыка снова играет, и я наблюдаю, как мой муж кружит другую. В этот момент слышу знакомый шёпот у самого уха:
— Красивая пара, милая. Правда?
Я резко оборачиваюсь.
Саар стоит за моей спиной. Улыбка на его губах ленивая, почти ласковая, а в глазах пляшет насмешка.
Иссиня-чёрный костюм облегает тело безупречно, ткань поглощает свет, а на лацкане пристёгнута изящная булавка в виде свернувшейся змеи.
— Вы опять здесь, — говорю я и отвожу взгляд туда, где кружатся пары.
— А где же мне ещё быть? — спокойно отвечает Саар. — На балах всегда любопытно наблюдать, как рушатся иллюзии.
— Не поняла. — Я снова оборачиваюсь.
Саар чуть склоняет голову, переводит взгляд на Рика и принцессу, которые, смеясь, проходят мимо в танце.
— А по-моему, поняла, — говорит он после короткой паузы. — Твой император прекрасно танцует. Особенно когда забывает, кто его жена.
Он чуть улыбается, уголки губ опасно приподнимаются.
— Кстати, я должен поздравить тебя, милая? Ты весьма амбициозна. И я впечатлён, как быстро забралась на эту гору власти.
— Осторожнее, шайр, — произношу, отодвигаясь.— Вольные города всё ещё числятся мятежными. После грубости императрице домой могут не отпустить.
Саар смеётся.
— Ах, милая, я скучал по твоим колкостям. — Он вдруг резко шагает ближе, берёт мою руку, закованную в перчатку, и касается губами кончиков пальцев. — Падать будет больно с твоей высоты. Но