Мысль о средстве защиты грела. Слишком часто воспоминания настигали врасплох — тот ужас, удар в спину из ниоткуда. Даже имей я силы дать отпор — что могли противопоставить голые кулаки?
Нож давал уверенность.
Но нельзя отрицать главное: Кейд был обжигающе притягателен сейчас — его спина, заслоняющая окно, готовность сметать любую угрозу...
Мне это нравилось. Очень.
* * *
Слишком много времени прошло. Я осознала это, ощутив прогиб кровати. Я была сбита с толку и дезориентирована, и когда почувствовала, что моя рука липкая от пота — я сжимала что — то, — глаза мои распахнулись, я выхватила нож и резко развернулась к человеку, который пристроился рядом со мной.
Серебристое лезвие уперлось ему в горло, а мои ноги зажали его бёдра, пока сердце в груди было лишь надоедливой помехой.
Рука Кейда впилась в моё запястье так сильно, что я едва сдержала вскрик. Увидев его яростный, испепеляющий взгляд снизу, я ахнула и тут же разжала пальцы на рукоятке ножа, позволив ему съехать по его шее на то место кровати, где я лежала.
— Боже мой, — выпалила я, пытаясь слезть с его колен. Его другая рука шлёпнулась на мое бедро, удерживая меня на месте. — Я… прости, — сказала я, поднося дрожащую руку ко рту. Взгляд мой тут же устремился к его шее, откуда сочился тончайший ручеёк крови. — Чёрт возьми, я тебя порезала!
— Отлично. — Его голос был хриплым, и этот звук задел во мне что — то, что питалось адреналином и возбуждением. — Ты не шутила, когда говорила, что Тобиас научил тебя владеть ножом.
Я медленно опустила ноги и осела на живот Кейда. Его рука на моей ноге не ослабла, как и та, что сжимала запястье. Его глаза казались еще темнее в полумраке комнаты, тем более что мои еще не привыкли после нечаянного сна.
— Он пугающе хороший боец. Его учили…
— Убивать. Убийца с черного рынка. Да. Меня тоже... в некотором роде. — Он издал короткий, темный смешок.
Я кивнула, бросив взгляд на окно за кроватью. Я не могла даже представить, чему научил Кейда за эти годы его отец. Человек, торгующий нелегальным оружием и причастный к Ковену — этому таинственному месту, где готовят убийц для черного рынка... Это должно было быть ужасающим.
Луна сместилась, и теперь я не видела ее между звездами.
— Нам пора, да? Как долго я проспала?
— Мы можем остаться еще ненадолго. На улице довольно тихо, — сказал он, наконец отпуская мою руку. Его сердце билось как гром у меня под ладонью, и я не могла перестать это чувствовать.
Между нами повисло молчание, пока я перебирала в голове сценарии с сестрой Марией и её местонахождением. И тут Кейд снова заговорил:
— Чему еще тебя научил Тобиас? Кроме как резать ножом во сне?
Обе мои руки теперь покоились на его груди, а взгляд был прикован к тонкой струйке крови, сползавшей по его шее. Я и правда его порезала. — Что ты имеешь в виду? — спросила я, медленно поднимая руку, чтобы стереть кровь. Подбородок Кейда сместился в сторону, открывая раненую шею, его четкий профиль и задвигавшийся кадык.
— Вы с ним трахались?
Я замерла, палец мягко прижался к ране. Во мне шевельнулось странное желание наклониться и прикоснуться губами к порезу, как я делала с девочками, когда они разбивали коленки, слишком быстро бегая по разбитому тротуару у входа.
— Ты разозлишься, если я скажу «да»? — Я сама не понимала, зачем играю с ним. Это были неспокойные времена, мы физически находились в месте, где нам вообще не следовало быть, а я тем временем подначивала его, вынуждая реагировать. Правда была в том, что мне нравилось, когда он ревновал. Нравилось, когда он заявлял, что я принадлежу ему. Нравилось быть желанной им.
— Нет.
Комната мгновенно затихла, и как только я стёрла кровь с его шеи большим пальцем, он схватил мою руку, зажав окрашенный красным палец между нашими телами. Я прекрасно осознавала, что сжимаю внутренней стороной бедра, и меня охватил полнейший, необузданный трепет.
— Нет? — спросила я, наклонив голову так, что волосы упали на разделяющее нас пространство. Что, чёрт возьми, мы делаем? Если какая — нибудь из монахинь услышит или увидит это… они сгорят на месте от стыда.
Он медленно покачал головой, с хищной неторопливостью.
— Нет.
Кейд двинулся подо мной, и я ощутила твёрдый, настойчивый толчок даже сквозь джинсы. Внутри всё сжалось, дыхание перехватило — мне отчаянно хотелось двинуться навстречу его телу.
— Это лишь дало бы мне повод доказать тебе, что ты моя, а не его.
Вот она. Непокорная искра в самой глубине, цеплявшаяся за его слова, как за спасительную соломинку. Сделай это. Докажи мне, Кейд.
— Тебе бы это понравилось, правда? — спросил он, поднимая мой окровавленный большой палец к моим губам и нежно прижимая его к ним.
— Почему ты так говоришь? — Мой голос был прерывистым, шепотом, настолько тихим, что я не была уверена, слышит ли он меня.
— У тебя такой взгляд. — Его глаза скользнули по моему лицу, и глубоко внутри все сжалось от сладкой муки. Мы с Кейдом уже много раз оказывались в точно таком же положении: я верхом на нем, а в его глазах — отсвет чистейшего бунтарства. Но на этот раз все было иначе. Словно мы балансировали на острие ножа, готовые рухнуть в пропасть от одного неверного движения. Между нами лежал тяжелый груз прошлого, зияли незажившие раны, из — за чего каждая минута с ним казалась последней. Мы уже теряли друг друга однажды, и именно это, без сомнения, подпитывало этот самый момент
Другая рука Кейда опустилась на мое бедро, пальцы легли прямо на низ моего живота, разжигая пламя в самом эпицентре.
— Твои веки тяжелеют, а в глазах — тот самый огонь желания, в котором я терялся больше раз, чем сосчитать. Там, внизу, так тепло, — его пальцы впились чуть сильнее, — что я чувствую это сквозь джинсы нас обоих. Он сильнее прижал мой палец к моей нижней губе, и мне пришлось собрать всю волю, чтобы не пустить в ход язык. — Твой рот умоляет о поцелуе, и мне нужен максимум самообладания, чтобы не дать его тебе сию же секунду.
Я молчала, но его слова эхом отдавались внутри, задевая каждую интимную частицу, что жаждала его.
— А? Я прав? — спросил он, взглянув на меня