Тэйт развёл руками:
— Да что я вообще делаю? Я худший отец и... худший директор. Я поставил систему безопасности, чтобы такого не случалось, и вот мы здесь. Одна ученица вся изранена, другая — в шоке. Бэйн пропал, и чёрт знает, что он творит. Местные власти коррумпированы, и я бы умер счастливым, если бы ФБР навсегда забыло мой номер.
Прежде чем мы успели опомниться, Джемма обошла диван и бросилась к отцу, обхватив его стройную талию своими хрупкими ручками.
— Прости...
Лицо Тэйта за секунду сменило три выражения: от гнева к растерянности, а затем к облегчению. В комнате повисла тишина, и в конце концов он обнял дочь в ответ.
— Всё в порядке. Просто... перестань попадать в такие ситуации. Я только недавно узнал о тебе и Тобиасе. Я не переживу снова этот ужас — страх потерять тебя или что тебя снова уведут.
Его взгляд переключился на Джорни.
— И ты тоже, Джорни.
Она робко подняла на него глаза. Хотя слёз на её лице уже не было, я чувствовал — боль и раскаяние всё ещё разрывали её сердце. Её мысли, несомненно, метались в миллионе направлений, а шок от того, что она стреляла в человека, наверняка снова и снова прокручивался у неё в голове.
— Мне так жаль... Это всё моя вина.
Джемма встретилась с ней взглядом и уже открыла рот, чтобы что — то сказать, как вдруг в гостиную вошли Шайнер, Брентли и Бэйн.
Бэйн одним взглядом окинул Джорни и произнёс:
— Это не твоя вина, а моя.
Глава 39
Джорни
Моё выражение лица сразу изменилось, и я мгновенно протрезвела, когда Бэйн вошёл в гостиную дома директора. Я напряглась на коленях у Кейда, и он, должно быть, почувствовал это, потому что обнял меня крепче. Я не позволила себе поддаться страху и желанию убежать, скрыться, и понимала, что объятия Кейда помогают мне держаться стойко перед моим… сводным братом?
Мне нужны ответы. Много ответов.
В голове прокручивались разговоры, а руки дрожали, будто до сих пор сжимали металл. Я стреляла в человека. Дрожь пробежала от макушки до кончиков пальцев ног, но ладони Кейда скользнули по моим рукам, согревая. А сестра Мария? Где она?
— Я бы очень, блять, хотел объяснений, — прорычал директор, скрестив руки на груди и сверля взглядом Бэйна через всю комнату. Пламя в камине за его спиной взметнулось выше, когда он отошёл подальше, но Бэйн, похоже, ни капли не смутился от его гнева.
— Я тоже, — поддержал Кейд сзади.
Так и вышло: Бэйн — у одной стены, мы с Бунтарями и Джеммой — на диване, а директор — на безопасном расстоянии ото всех.
— Это ты, блять, запер меня в комнате? — Шайнер наклонился вперёд, диван прогнулся под его локтями, будто он вот — вот кинется переламывать Бэйну шею. Я всегда знала его как самого заводного и смешного среди Бунтарей, того, кто заставлял всех смеяться, когда мы должны были быть серьёзными, но сейчас он был зол.
— Ты, кажется, не возражал, когда твоё лицо было уткнуто в киску. Заметил только после.
Я почувствовала, как Шайнер закипает, и дрожащей рукой дотронулась до его колена. Он тут же откинулся на спинку дивана. Сегодня и так было слишком много насилия. Слишком много всего.
— Это был ты? — спросила я тихим, почти мышиным голосом. Мой взгляд, затуманенный, опустился на пол, пока я переваривала всё, что узнала за последние часы. Руки всё ещё дрожали, а в ушах, казалось, звенело от выстрела.
— В смысле был я? — переспросил Бэйн, и его выражение смягчилось, когда он уставился на меня через всю комнату.
Я наклонилась вперёд, высвободилась из объятий Кейда и закатала рукава до локтей, обнажив длинные шрамы. — Это ты сделал со мной?
Его глаза мгновенно потемнели, мышцы плеч напряглись, будто под футболкой скрывалась броня.
— Да.
Не успела я осознать его реакцию, как меня уже поставили на ноги, а Кейд ринулся к Бэйну. Исайя и Брентли были рядом с ним, пока Бэйн стоял неподвижно, абсолютно безучастный.
— Я оторву тебе, ублюдок, руки, а потом прикончу. — Угроза прозвучала чётко, будто раздалась из динамиков Святой Марии.
Директор вскинул руки в неверии, но Бэйн уставился прямо на Кейда и произнёс:
— Руки оторвёшь, но не убьёшь.
— Если ты так думаешь, значит, плохо меня знаешь.
— Я её единственная семья. Ты не посмеешь меня убить, Кейд.
Скулы Кейда резко выделились, он отвел взгляд. От него исходило раздражение, тяжёлое, как громовые волны.
— Кейд… — прошептала я так тихо, что вряд ли кто — то услышал.
Взгляд Бэйна тут же переключился на меня, а Кейд обернулся.
— Вернёшься ко мне?
Он был мне нужен. Без него я не справлюсь.
Прядь светлых волос упала на его напряжённое лицо. Карие глаза, подсвеченные пламенем камина, горели чем — то диким. Когда он подошёл ближе, я снова смогла дышать.
Он сел, усадил меня к себе на колени и уткнулся лицом в мои спутанные волосы. Мы вдохнули одновременно.
— Прости.
Бэйн хмыкнул, скрестил руки на груди и откинулся на стену, закинув ногу на ногу. Он поймал мой взгляд — и я не отвела глаз.
— Да, это я порезал твои запястья.
Паника обожгла меня.
— Зачем? — вырвалось в неверии.
Сердце колотилось всё сильнее, пока я ждала ответа. Стук заглушал всё, комната медленно сжималась. Он порезал меня. Это он напал.
Тёмный смешок Бэйна прокатился по гостиной, прежде чем он сказал:
— Потому что мёртвые девочки никогда не проболтаются. А если бы тебя сочли погибшей — как в младенчестве — никто так и не узнал бы, кто ты.
Это была особая пытка — смотреть на человека, который нанёс тебе вред, понимать, что должна ненавидеть его, но вместо этого… принимать причинённую боль.
Что со мной не так?
Слишком много всего за один день? Или я уже просто оцепенела от того, что произошло?
Я молча сидела на коленях у Кейда, лишь изредка моргая.
— Значит, ты не пытался её убить? — Исайя первым отреагировал на его признание. — А просто хотел показать кому — то, что она мертва?
Бэйн кивнул.
— В тот вечер в городе был мой отец. Он обсуждал дела с Ричардом в Ковене.
Джемма вздрогнула, услышав имя Ричарда, но Бэйн продолжил:
— Он понял, что я отвлёкся, и приехал в школу. Там он застал меня, когда я наблюдал за ней. Я ждал, появится ли Кейд. Отец тогда ещё не знал, кто она,