— Ну, рассказывай, — наконец, постановила Аннебика.
К чаю она, надо думать, выдохлась. Чай был, конечно, из десятка разных трав, со свежими сливками, и пах одуряюще. Брент ревниво отобрал ольшину чашку, принюхался, щедро плюхнул в неё мёд и только потом передал Ольше.
— На три-четыре дня, — Брент пожал плечами. — Потом в столицу. Па, ты не знаешь, кто-нибудь из генералитета в городе?
— Лург со своими всеми, — Ройтуш облизал ложку. — У нас же парад через неделю, в годовщину снятия осады, королевич Кушир со дня на день приедет. Такой дурдом, что хоть Налиду вызывай!
— А Ренес здесь?
— Этого давненько не слышно.
— А Прачез?
— Бухает.
— Давно?
— Как ослеп, так и бухает.
Так они и переговаривались через стол, налегая на лепёшки, и Ольша быстро запуталась в именах и званиях. Адмирал Лург — это понятно, он руководил флотом, а в Воложе находилась главная королевская верфь. Ренес, кажется, был какой-то большой шишкой в артиллерии, но никаких подробностей Ольша не знала. А имя Прачеза — как и многие другие имена, — она и вовсе слышала впервые.
Откуда Брент знал всех этих — по всему выходит, что высокопоставленных, — людей? Наверное, нужно было всё-таки почитать его бумаги, потому что для Ольши Брент был просто Брентом, а он, оказывается, знал королевича Кушира лично. Пусть даже это было короткое знакомство, но всё равно…
Ольша смутно понимала, что в военные годы Брент ездил по линии фронта, куда вызывали, и решал какие-то отдельные особенно значимые задачи. Он упоминал какие-то мосты, какие-то дамбы, какие-то переправы и брустверы, и что из-под Одена его вывозили в Лимдеж разбираться с какими-то вражескими укреплениями. Понятно, что у него должно было быть порядочно знакомств.
От этого Ольша почувствовала себя особенно голодранкой. Наверное, его родители посчитают, что она спит с ним в надежде что-нибудь получить. И она ведь, должно быть, не первая такая в их доме.
Приличная, обеспеченная семья. У Ройтуша собственная практика, а ещё он консультирующий хирург в главной городской клинике. Он, оказывается, занимался черепно-мозговыми травмами и собирал голову какой-то большой шишке из генералитета.
— А ты чего? — Брент переключился на брата. — Так и заведуешь медными трубами?
— Насосами, вообще-то.
— Козыри считать разучился, да?
— Проверь!
Брент захлопал по карманам, вытащил колоду карт, и они убрались на диван. Молчаливый Ройтуш устроился в глубоком кресле с книгой, но, кажется, не читал, — по крайней мере, Ольша не видела, чтобы он хоть раз перелистнул страницу.
А Аннебика развернулась на стуле и посмотрела на гостью с прищуром.
Ольша вздохнула. Что ж, приятный ужин закончился, пришло время для допроса и оценивания сыновьей шлюхи.
Глава 5
Начался допрос вполне невинно. Аннебика развернулась к гостье всей собой и спросила вполне доброжелательно:
— А вы, получается, огневичка?
— Огневичка, да. Вы можете говорить мне «ты».
— Зачем же «ты»? Я и учениц всех своих на «вы».
— Вы преподаёте?
— Я?! Упаси Благой! Я только муштрую!
Оказалось, что в клинику под крыло Аннебики из училища присылали старшекурсниц, практиковаться и набираться опыта. Аннебика рассказывала про них с удовольствием, и всех по большей части хвалила.
Ольша охотно кивала и задавала уточняющие вопросы, но надолго темы не хватило. Так и не дорассказав про уход за пролежнями, Аннебика спросила:
— А вы учились где-то?
— Три года Стовергской школы.
— О! Брент вот только со второго раза поступил, вы знаете? До сих пор стесняется этого, балбес.
— Со второго?..
— Да-да! После гимназии целый год сидел у дядьки своего на шее, корпел над учебниками и брал уроки у конструктора. А потом Таль приехал и с ходу в институт! Они потом всю учёбу друг другу мозги выносили, зато учились хорошо!
Ольша фыркнула. В Марели было всего два высших учебных заведения для стихийников, Стовергская школа и Королевский институт, — и их студенты традиционно недолюбливали друг друга, на спортивных играх иногда доходило до серьёзных травм. В Стоверге, как считалось, лучше давали теорию и чистые конструкции, в институте были сильнее прикладные дисциплины, особенно работа с предметами. Воздушную почту придумали в институте, и военные жетоны тоже.
— Брент обожал свой Стоверг, — Аннебика чуть подкатила глаза и снова заулыбалась. — Лучшие годы жизни!
Ольша пожала плечами:
— У меня не очень сложилось.
— Мальчишки доставали?
— Да нет… я не очень хотела быть огневичкой.
В Садовом в ответ на это признание цокали языком: приличные девушки не работают огневичками, но если уж с твоим уровнем закон предписывает учёбу и службу, то хотя бы молчи об этом и неси свой позор с честью. В среде стихийников на Ольшу, когда она заикалась об этом, смотрели, как на дурочку.
Хорошо, что у неё в любом случае не было никаких шансов понравиться Аннебике Лачки. Можно было не пыжиться и просто быть собой.
— Огневички же не только в силовых структурах. У меня вот подруга есть, она знаете где работает? В стеклодувной мастерской, мы у них всю посуду в клинику закупаем, очень хорошая посуда. Седьмой уровень у неё.
— И не призвали?
— Она при городской клинике осталась, наверное, по брони.
— По брони, да…
Ольша поболтала ложкой в чашке, получше размешивая мёд.
Она никогда не хотела быть стихийницей. Это мальчишки, бывает, мечтают в детстве о силах и карьере, а Ольша, как всякая девочка Садового, мечтала о красивой свадьбе. Чтобы с пышным платьем, цветами, влюблённым мужчиной и толпой утирающих слёзы родственников, а потом жить в большом светлом доме и родить троих детей, а можно даже и больше.
Когда в ней проснулась сила, мама утешала: это ничего страшного. Нужно будет обучиться контролю, получить об этом бумагу, а потом можно будет жить прежней жизнью. И Ольша ей верила, очень долго верила, пока безжалостный экзаменатор не постановил: девятый уровень. Это означало обязательную службу, потому что королевство не разбрасывалось одарёнными стихийниками.
Тогда вся ольшина жизнь рухнула, и все её мечты тоже. Вместо родного Садового, подруг, танцев и книжного клуба в её жизни появилась казарма при столичной гимназии. И там, с трудом поймав короткий промежуток между её истериками, преподаватели объяснили: служить так или иначе придётся. И только от её, Ольши, старания зависит, будет ли она работать где придётся, или выучится, получит образование