— Вам будет лучше обратиться в приёмную Парадного дворца, — наконец, сказала дама и снова поправила очки.
— Никак нет, — по-солдатски рявкнул Брент. — Согласно приказу отчёт составлен и передан!
Право слово, если очки сидели так плохо, ей следовало подобрать другую оправу. На военные отчёты дама смотрела с ужасом: вне визитов королевской семьи Тёплый дворец выполнял музейные функции, и решать ей приходилось такие трудные вопросы, как отправка заказов на подходящий для реставрационных работ гипс и сбор спецификаций по организации такелажа скульптуры.
В конце концов дама велела Бренту «обождать минуточку», ушла на пятнадцать, а вернулась со своим начальником. Подлинность печатей королевича проверили тут же, документы с некоторым недоумением определили на стол «для прочей корреспонденции», а Бренту выдали красивую бумагу с вензелями, подтверждающую приём отправления во дворце.
За воротами дворца Брент выкурил четыре папиросы одну за другой. Закашлялся, сплюнул, вернулся к терпеливо ждавшему извозчику. И бросил устало:
— В штаб на Знаменской.
Здесь, в огромном угрюмом здании с запутанными переходами, квартировало в том числе формальное брентово начальство — координационное звено особых стихийных задач. Фортификаторами руководил щуплый, всё время неловко улыбающийся мужчина чуть за сорок. Люнис Шавий не был сам ни фортификатором, ни стихийником, ни даже физиком, но со своей работой справлялся хорошо. Люнис удивительно точно понимал, кто из его людей на что способен, и мастерски складывал это понимание в назначения и маршруты.
Не сказать, чтобы Брент ему доверял. Но Люнис был не подлец, а ещё имел хоть какое-то представление о том, что происходит в верхах. И после того, как королевич Кушир указал Бренту на дверь, Люнис оставался последним человеком, к которому можно было прийти со своими подозрениями.
Слушал он внимательно, всё с той же робкой полуулыбкой на лице, из-за которой лицо у Люниса всегда было мягкое и неумное. Брент не обманывался: внутри этой черепушки непрерывно щёлкал арифмометр.
На обдумывание он потратил не больше нескольких мгновений.
— Я доведу дотуда, — Люнис ткнул пальцем в потолок, — что моего фортификатора заняли задачей сомнительного происхождения, и в ней можно усмотреть, ммм, намерения к дестабилизации… Если Благой будет милостив, эта информация дойдёт до ушей Его Величества.
Брент кивнул. Это было даже больше, чем он надеялся.
— Но шансы невелики, — честно предупредил Люнис. — После войны в стране эпидемия самозванных королевичей, слухи раздувают каждую такую историю в скандал, и там, — он снова показал наверх, — это болезненная тема. Главе пресс-службы грозят отставкой, в службе собственной безопасности чистки. Твоя, эээ, гипотеза…
«Никому не понравится», мрачно закончил за него Брент в мыслях, а Люнис развёл руками и посоветовал:
— Попробуй поговорить с её светлейшеством Ирилой.
— А она-то что?
— Стену возвращают в бюро. Это не подписано, но решено уже.
Брент кивнул. Ирила — так Ирила. Люнис всё так же рассеянно улыбался, а потом заговорил об обычных служебных делах; но если раньше Брент из штаба напрямую нёсся к вокзалу, то теперь Люнис не торопился выдавать ему задачу.
— Работа-то есть, но штат сокращают вполовину, — Люнис пожал плечами, как будто в этом не было никакой проблемы. — Тебя я бы придержал, но если думаешь уходить — лучше уходи сейчас, я оставлю кого-то другого. Выходных за свой счёт хочешь? На подумать?
— В отпуск хочу, — усмехнулся Брент. — Но выходные тоже… давай.
Глава 6
Тем же вечером Брент убедился, что слухи о воскресшем королевиче действительно ходили, да ещё и плодились, как тараканы, — настолько, что в «Светлоградских вестях» напечатали длинное, на целую страницу, интервью с «ведущим медиком воложской клиники душевнобольных Дельвисом Ронким». Дельвис рассуждал об огранических повреждениях мозга, травматических событиях и бредовых идеях, приводил занимательные случаи из практики и сослался на пять своих статей, снова забыв упомянуть Налиду — своего соавтора и супругу. За это стремление быть всегда громче жены зятя не очень любили в семье Лачки, хотя сама Налида только отфыркивалась: мол, все, кому нужно, всё понимают верно.
Статью Брент всё равно прочёл не без интереса, хотя баечки за столом бывали и забавнее, и грустнее. В отдельной рамочке журналюги перечисляли самые заметные появления «королевичей»: один из них, оказывается, влез на памятник на центральной площади столицы, другой явился в храм Шин-Шицу, а третий встал перед поездом.
Газета подавала такие истории, как очень смешные анекдоты. Брент только вздохнул и понадеялся про себя, что эти люди не покалечились и получат адекватное лечение.
Шансы на это были, строго говоря, невелики. В приёмной штаба было немало травмированных военных и их родственников, пытающихся выбить или выпросить направление к медику, — и это переломанные и контуженные, а не психи.
Короткое резюме официальных представителей королевской семьи в газете тоже приводилось. Оно состояло из трёх слов: «Сообщения не подтвердились».
Должно быть, в Парадном дворце это действительно была теперь болезненная тема: в боевых действиях погибли шесть королевичей, и каждого из них было кому оплакивать и ждать вопреки всему. Брент даже попытался припомнить хоть что-нибудь про отношения королевны Ирилы с погибшими. Как знать, может, и в ней эмоции возьмут верх, стоит ей только услышать имя? Увы, но Брент и раньше не слишком интересовался сплетнями о высшем обществе, так и сейчас не вспомнил ни одной.
А попасть к королевне Ириле, тем временем, оказалось довольно просто: уже утром во вторник Брент сверкал начищенными туфлями в лифтовом холле третьего этажа.
В здании конструкторского бюро их, этажей, и было ровно три, — тем не менее, ещё лет десять назад в нём смонтировали изящные лифты с кованной обрешёткой, отделкой деревом и яркими лампочками. В бюро проектировали сложное, технологичное и, конечно, модное, вроде небоскрёба в Биржевом переулке, и установку лифта здесь сочли вложением в репутацию.
Брент предпочёл лестницу и теперь в одиночестве сидел на диване и наблюдал, как звякает стрелка, отмечаясь то на первом, то на втором этаже.
В кабинет королевна его не пригласила — вышла в холл сама. Ухоженная блондинка лет сорока с чем-то, она носила на поясе шкатулочку для воздушной почты на три отделения, в которой иногда что-то тихонько звякало. Поверх шёлковой блузы она повязала бантом цветастый газовый шарф.
— Брент Лачки! —