Мы были в одной приемной семье шесть месяцев, когда нам было около двенадцати. Мы не были настолько близки, потому что она считала меня "странной", но однажды... я была нужна ей. У наших приемных родителей в то время был сын-подросток, что всегда было плохой новостью. Это только вопрос времени и обстоятельств, когда они решат, что могут делать с нами все, что захотят. Привилегии родства превращаются в насилие, как только за ними перестают присматривать. Обычно родители обвиняли нас, когда их сын получал перелом носа или удар коленом в промежность за то, что он извращенец.
Этот конкретный сын перешел на совершенно другой уровень и действительно причинил боль Рее. Он поступил бы намного хуже, если бы я не вернулась домой прямо в ту минуту. Он напал на нас обеих, намереваясь напасть на двух детей намного младше и мельче его.
Удар кухонным ножом в ногу был единственным, что его остановило, но в ответ нас обеих выгнали из дома и перевели подальше друг от друга. Но с тех пор нам удавалось оставаться близкими, даже несмотря на то, что я не сделала нашу жизнь проще.
Я быстро останавливаю такси, запрыгиваю в машину и говорю водителю ехать в Swirls, любимый бар Вэл. К счастью, он едет молча, не подталкивая меня к разговору. Прежде чем просмотреть свои фотографии, я незаметно делаю снимок сиденья рядом со мной. Сзади куча надписей, шарф, повязанный вокруг ручки, и таинственное пятно по всему сиденью.
Я провожу пальцем и увеличиваю некоторые фотографии скейтбордистов, которые я сделала, зная, что моему боссу они понравятся. Но я увеличиваю изображение, когда замечаю фигуру в капюшоне на заднем плане многих из них. Интересно, он следит за одним из детей или это просто случайный подонок. Я сообщу копам или кому-нибудь еще, когда увижу его в следующий раз, но я рада, что сначала успела сделать несколько снимков.
Когда я пытаюсь увеличить его самые четкие снимки, тени по-прежнему мешают мне разглядеть его лицо. Я имею в виду, я почти уверена, что это парень или женщина ростом 6 футов 5 дюймов с самыми широкими плечами, которые я когда-либо видела. По всему моему телу пробегают мурашки, а по спине ползет покалывание, пока я продолжаю просматривать свои фотографии, понимая, что на заднем плане многих из них он. Какой ужас. Держу пари, моим поклонникам хорроров понравится этот парень.
Когда такси резко останавливается, я даю водителю немного наличных, прежде чем выпрыгнуть и поблагодарить его. Я была занята тем, что убирала камеру, поэтому потеряла равновесие и отшатнулась назад, когда какой-то чувак врезался в меня. Мне удалось ухватиться за борт машины, когда я изо всех сил старалась не уронить камеру. Пока он раздраженно ворчит, я сосредотачиваюсь на том, чтобы аккуратно положить камеру обратно в сумку. Это бесконечно важнее, чем то, что он разозлился.
— Ты что, не смотришь, куда идешь? — Он кричит, и я поднимаю палец, чтобы заставить его подождать, пока застегиваю молнию на самой дорогой вещи, которая у меня есть. — Ты, блядь, издеваешься надо мной? — Он подходит ко мне, слегка покачиваясь, проливая еще немного своего напитка на руку. Великолепно, он пьян, а солнце только что зашло...
— Послушай, это ты столкнулся со мной. Не волнуйся, я все прекрасно понимаю. — Я лучезарно улыбаюсь и саркастически поднимаю вверх большой палец. Он хмуро поджимает губы, когда я закатываю глаза и протискиваюсь мимо него к бару. Второй раз за день кто-то ругается в мой адрес, когда я ухожу. Я действительно начинаю думать, что это из-за меня.
Я делаю глубокий вдох, прежде чем заставляю себя войти в бар. Здесь всегда многолюдно, и все раздражающе разговорчивы. Если бы брат Вэл не был владельцем, и мы не пили бесплатно, я бы и ногой не ступила в этот шумный, вонючий бар.
Я проталкиваюсь сквозь толпу, когда слышу повышенные голоса позади себя. Люди просто не пропускают пятницу без того, чтобы не наделать глупостей, не так ли? Когда я замечаю Рею и Вэл на другой стороне бара, я продолжаю расталкивать толпу с дороги, чтобы добраться до них.
— У меня нет веского оправдания, но мне жаль. — Наконец я плюхаюсь в кабинку с облегченным вздохом.
— Не беспокойся. Есть какие-нибудь хорошие снимки? — Вэл хлопает в ладоши и указывает на мою сумку с фотоаппаратом, но Рея выглядит гораздо менее взволнованной, когда видит меня, и складывает руки на груди. Я подпираю подбородок кулаками и медленно выпячиваю нижнюю губу. Это всегда срабатывает.
Я смотрю на нее и дуюсь столько, сколько требуется, пока ее насыщенные карие глаза и смуглые черты лица не вытягиваются, когда она пытается сопротивляться мне. Вэл начинает хихикать, но я отказываюсь сдаваться.
— Ах ты, сучка. Как ты это делаешь? — Рея закатывает глаза и швыряет в меня салфеткой.
— Возможно, ты единственный человек, который считает меня милой. Вот как я это делаю. — Я подмигиваю ей и украдкой делаю глоток ее дайкири.
— Что? Ты очаровательна, все так думают. Разве я не рассказывала тебе о своем приятеле по йоге, Рексе? Он сказал, что вся твоя легкомысленная атмосфера очаровательна. — Вэл теряет терпение и перегибается через стол, чтобы схватить мой фотоаппарат.
— Очаровательна? Ему что, восемьдесят лет? И еще, кого, черт возьми, зовут Рекс? — Мы с Реей фыркаем в ответ.
— Вы встречались с ним примерно трижды в нашей квартире. Ты серьезно его не помнишь? — Рот Вэл открывается от шока, а я пожимаю плечами, не имея никаких воспоминаний о Рексе. Она разочарованно хмыкает, заправляя за ухо прядь своих вьющихся светлых волос, и бормочет что-то о том, что я ничего не понимаю, пока просматривает мою камеру.
— О, я помню его! Он выдавал желаемое за действительное по поводу своей работы, рисования или какой-то другой ерунды. Мне нужен кто-то мотивированный. — Я подаю знак бармену принести напитки.
— С каких это пор тебя волнует, чем кто-то увлечен работой? — Рея снова закатывает на меня глаза, теребя ножку своего бокала.
— Меня это совершенно не волнует. Просто будь увлечен чем-то. Люди так пресны во