— Давайте поговорим. Но сначала скажите своему маленькому шпиону, чтобы он тоже вышел. — Его голос заставляет меня снова вздрогнуть, и я прижимаю руки ко рту, пытаясь сохранять спокойствие. Черт. Он имеет в виду меня. Я поднимаю взгляд на Николая, который выглядит так, словно в шаге от того, чтобы броситься через весь заводской цех к этому парню.
— Ты сейчас довольно беспечно относишься к своей жизни. — Шепчет Поли жутким тоном мужчине, пока вытаскивает один из своих ножей, чтобы подбросить его в руке, не отводя направленного на него пистолета.
Напрягая каждый нерв в своем теле, я встаю и слегка наклоняю голову, чтобы спрятать подбородок между воротником куртки. Я стою рядом с Николаем, пока он выдыхает свой гнев.
— Хорошо. Теперь, когда мы все здесь. Теперь вы можете сказать мне, где, черт возьми, Анабель? — Ледяной голос мужчины отражается от металлических стен в нашу сторону. Это мое имя? Почему я не могу вспомнить все? Это невероятно расстраивает.
Я стараюсь как можно меньше смотреть на мужчину, склонив голову набок, но его темно-синий костюм и дорогие коричневые туфли странно пугают. Он небрежно засовывает руки в карманы, стоя примерно в двадцати футах от меня. Я съеживаюсь, когда вижу, что связной позади него избит до полусмерти, весь в крови.
— Она мертва, — осторожно произносит Царь, и эти слова тяжелым грузом ложатся у меня внутри. Буду ли я мертва? Как мы собираемся выбираться отсюда? Они вчетвером подвергают себя опасности только из-за меня.
— Это не ответ на мой вопрос. Где она? — Голос мужчины приобретает жесткие нотки, когда он подходит ближе. Мой идиотский мозг почти предупреждает его не подходить слишком близко, зная, что Николай убьет его.
— Смыло в реку, — строго отвечает Лев.
— Не лги мне, черт возьми. Если ты думаешь, что собираешься использовать ее против моего отца, ты ошибаешься. Теперь скажи мне, где она! — Гулкий крик мужчины доносится со всех сторон, заставляя всех четверых сделать угрожающий шаг вперед, и я ничего не могу с этим поделать. Я поднимаю взгляд.
Мы с ним встречаемся взглядами, и я сразу понимаю, что он видит, кто я такая. Его волосы цвета воронова крыла зачесаны назад за уши, за исключением одной волнистой пряди, которая свисает у виска, точно так, как я помню. Его ярко-зеленые глаза пристально смотрят в мои, такие же, как у Рамона. Нашего отца.
— Доминик? — шепчу я, его имя всплывает откуда-то из глубины моего сознания, когда воспоминания о нем пробивают себе дорогу вперед. Это похоже на то, что они все снова застревают, когда бьются вместе, чтобы быть первыми.
— Анабель? Dónde has estado? (Исп.: "Где ты была?") — Его глаза расширяются, когда он вынимает руки из карманов и подходит ближе.
— Твой следующий шаг будет последним. Мне все равно, сколько у тебя здесь людей. — Низкий, угрожающий тон Николая останавливает Доминика на его пути.
Пока мы продолжаем смотреть друг на друга, он проводит рукой по лицу, как будто не верит, что я действительно здесь. Он пришел убить меня? Нет, он хороший человек. Я до сих пор не помню всего, но по какой-то причине я знаю этот факт.
— Тебя прислал Рамон? — Спрашиваю я, и Николай искоса смотрит на меня, явно говоря, чтобы я держала рот на замке.
— Не сюда конкретно. — Доминик указывает на фабрику. — Но да. Он отправил меня в Штаты, чтобы разобраться с ними. — Он указывает на Николая и команду. Он бы не причинил им вреда, не так ли? Черт! Что мне делать? — Что с тобой случилось? — Лицо Доминика вытягивается, когда он сжимает трясущиеся кулаки.
— В ту ночь, когда... — Я прочищаю горло, когда образуется комок. — Кого бы ни послал Рамон, он нашел нас, наша мать сказала мне бежать, но потом меня сбила машина. Я проснулась и ничего не помнила. — Я обхватываю себя руками, чувствуя себя сейчас немного бесполезной. Я не могу сломаться сейчас. Я пытаюсь дышать, преодолевая тошнотворное, разрывающее сознание ощущение того, что мои болезненные воспоминания прорываются на передний план.
— Черт. — Доминик прикрывает рот рукой и опускает взгляд в землю. — Можете опустить оружие. Здесь только я и двое парней из моей команды. — Он поднимает руки и внимательно смотрит на всех нас, пытаясь оценить реакцию каждого. — Выходите! — зовет он, по-прежнему не сводя с нас взгляда.
Двое мужчин в темных костюмах выходят из двери позади него, их пистолеты висят у них на поясе, но ясно, что они предпочли бы, чтобы они были направлены на нас. Постепенно ребята и Поли тоже начинают опускать свои.
— Почему ты с ними? Они забрали тебя? — Спрашивает Доминик, прищурившись, глядя на людей вокруг меня.
— Нет. Они защищают меня. — Я расправляю плечи, делая шаг ближе, но меня удерживает только то, что Николай заслоняет меня рукой. Я пока послушаю его, но у меня безумное желание пойти и обнять Доминика. Хотя я не могу достаточно долго сосредотачиваться на воспоминаниях. В моем воображении он был намного моложе, подростком. Но он мне очень помог. Думаю, он купил мне мой первый фотоаппарат. Я быстро вытираю слезу при этом воспоминании.
— Хорошо. И твой план состоит в том, чтобы убедить Рамона, что она мертва? — Доминик бросает взгляд на Николая, который кивает в ответ. — Я думаю, мы сможем это сделать. Но вам всем придется уйти. И я имею в виду такое место, где он не сможет вас найти. — Он кивает, прежде чем оглянуться на парней позади него.
— Как мы можем позволить тебе уехать отсюда и, возможно, рассказать твоему отцу правду? Как мы можем быть уверены, что ты хочешь, чтобы она была в безопасности? — Николай хватает меня за руку, когда мое тело снова подается вперед.
— Что? Спроси ее, можно ли мне доверять. — Доминик сердито смотрит на людей вокруг меня и расправляет плечи. Такое чувство, что все смотрят на меня, внезапно сокрушая вопросами в своих глазах. — Ты не помнишь меня, не так ли? — Его брови медленно поднимаются, когда боль ложится маской на его лице.
Я делаю глубокий вдох, когда отпускаю руку Николая, чтобы обхватить себя руками и покачать головой.
— Я помню, что Рамон был ужасен. Жесток. И я тебя немного помню. Я просто... ты можешь заполнить кое-какие пробелы?
Уголки его губ приподнимаются в легкой улыбке, когда он кивает.
— Рамон жесток. Всегда был таким. И многое из этого он направил на нашу мать. Затем он наблюдал, как ты росла и становилась похожа на