Я беспокою водную гладь, когда вращаюсь по кругу, немного разбрызгивая ее ногами. Я чуть не поскальзываюсь на камне, но вовремя спохватываюсь и выдыхаю смешок, распугивая маленьких рыбешек вокруг меня.
Возможно, это самое безмятежное зрелище, которое я когда-либо видела. Раньше я смотрела видео с туристами, которые открывали для себя подобные нетронутые места, и меня переполняла жалкая зависть, в глубине души я чувствовала, что никогда не испытаю ничего подобного.
Я поворачиваюсь к Николаю, который у кромки воды снимает ботинки. Он смотрит на меня тем же взглядом, что и у меня, когда я увидела это место. Мои слова застревают у меня в горле, когда он наклоняет ко мне голову, как он делает, когда пытается понять меня.
— Спасибо. — Я говорю тихо, невероятные звуки медленно текущей воды слишком прекрасны, чтобы их нарушать. Надеюсь, он знает, что я благодарю его за гораздо большее. Он был почти моим концом, но он дал мне новое начало. — Это невероятно. — При моих словах его губы слегка приподнимаются, когда он выпрямляется.
Он немного закатывает штаны, прежде чем подойти ко мне и протянуть свою руку к моей. Когда мы соединяем пальцы, он поднимает наши соединенные руки вверх, прежде чем прижаться губами к костяшкам моих пальцев. Когда слезы угрожают застлать мне глаза, я тяну его за собой, готовая увидеть больше. Мы молча прогуливаемся вместе вдоль извилистого ручья. Ни один кавалер в городе не смог бы сравниться с этим.
Я могла бы провести остаток своей жизни, гуляя по этим лесам, и, вероятно, каждый день открывала бы для себя что-то новое. Как я теперь смогу вернуться в город? Я поднимаю на него взгляд, и хотя он не выглядит таким встревоженным, его прищуренные глаза все еще изучают линию деревьев.
— Все в порядке? — шепчу я, все еще не желая нарушать звуки вокруг нас. Он останавливается и на мгновение поднимает глаза к небу, заставляя сильные линии своих плеч напрячься, когда он двигает ими, чтобы избавиться от любого напряжения, которое его сдерживает.
— Все идеально. — Он проводит рукой по затылку. — Я не хочу тебя разочаровать. Мне просто кажется, что я нервничаю. Это неприятно. — Он обращает свое внимание на меня, и черты его лица смягчаются в течение нескольких секунд.
— Многие чувства ужасны, — выдыхаю я, когда он полностью поворачивается ко мне. — Тебе иногда хочется вернуться к тому, каким ты был раньше? — Спрашиваю я, хотя и не знаю, действительно ли хочу, чтобы он ответил, но если он этого не сделает, мне будет больно.
— Сначала я так и делал. Это определенно было не так больно. — Он проводит рукой по моим волосам и запутывается в моих волнах, крепко сжимая меня и притягивая к себе. — Иногда это причиняет такую боль, с которой я не знаю, как справиться, но я, наконец, чувствую, что жив. Я бы ничего не стал менять. — Для человека, который еще несколько месяцев назад не испытывал бремени сопереживания, он полностью позволяет эмоциям руководить им.
Его губы кривятся в веселой ухмылке, когда он проводит рукой по моему лицу.
— Возможно, я бы представился сам. Забрать тебя таким образом было неправильным решением. — Он пытается одарить меня веселой улыбкой, но вина в его глазах перекрывает это.
Схватив его за ворот рубашки, я притягиваю его к себе, чтобы прижаться губами к его губам. Он запускает обе руки в мои волосы, когда его мышцы расслабляются рядом со мной. Я не знаю, что бы сделала, если бы он пришел ко мне как незнакомец со всей этой информацией, но я не думаю, что справилась бы с этим намного лучше, чем как это в итоге произошло.
— Я просто рада, что ты нашел меня, — шепчу я ему, прерывая поцелуй, заставляя его прижаться своим лбом к моему.
Я хочу сказать ему гораздо больше, но не могу подобрать нужных слов, потому что моя грудь расширяется, а сердце наполняется с каждым днем все больше. Солнце припекает, когда мы идем вдоль ручья, любуясь всем вокруг. Я понимаю, почему он выбрал это место для своей души.
Наше молчание медленно нарушается, когда я начинаю указывать на каждое животное, которое вижу. Через некоторое время он рассказывает о растениях, которые растут здесь, и о том, чем они отличаются от тех, что ближе к хижине, и всегда находит время, чтобы научить меня чему-то новому.
В конце концов, мы разворачиваемся и идем рука об руку обратно к квадроциклу. Несмотря на то, что виды вокруг нас лучше, чем на любой картинке, которую я когда-либо видела, наши взгляды, кажется, не могут надолго оторваться друг от друга.
— Проголодалась? — Он идет впереди нас, и у меня отвисает челюсть, когда я наконец замечаю, что он расстелил на траве одеяло, а посреди него стоит холодильник. Иногда я не замечаю ничего, кроме него.
Я выбегаю из воды и хватаю его лицо, чтобы прижаться губами к его губам. Это уже мой лучший день рождения. Он стонет, хватая меня за талию, и мы заключаем друг друга в объятия, пока я страстно целую его. Я ничего не могу с собой поделать.
— У меня есть целый план, но ты продолжаешь отвлекать меня. — Он проводит губами по моей шее.
— Я буквально проснулась с твоей головой у себя между ног, но то, что мы отвлекаемся — это моя вина? — Я хихикаю, когда он легонько шлепает меня по заднице.
— Это был первый шаг моего плана. — Он отстраняется и проводит большим пальцем по моим губам, прежде чем подвести меня к одеялу.
Он достает несколько бутербродов, которые приготовил для нас, и несколько пакетов с фруктами. Я сижу, скрестив ноги, и поглощаю еду, в которую он учится добавлять вкус, в то время как он наблюдает за мной со своей легкой, веселой улыбкой. Он решает накормить меня фруктами, и я с радостью позволяю ему, не забывая проводить языком по его большому пальцу, просто чтобы услышать хрипение в его горле, от моего действия.
Когда мы заканчиваем, он откидывается на локоть и, скрестив лодыжки, пропускает прядь моих волос сквозь пальцы. Я закрываю глаза и откидываю голову назад, опираясь на руки и вытягивая ноги перед собой. И снова я задаюсь вопросом, смогу ли я когда-нибудь вернуться