— Я могу идти, — говорю я тихо, но никто из нас в это не верит. Я сдамся, если он раскроет мой блеф. Я кладу голову ему на плечо, и он издает тихий удовлетворенный вздох, прежде чем поцеловать меня в лоб.
— Земля вдоволь косалась тебя сегодня. Она не заслуживает твоих ног, — он издает тихий смешок, когда я делаю то же самое, прежде чем смахнуть слезы. Он прижимается ко мне лицом и делает глубокий вдох, продолжая уверенно шагать по лесу. Мои глаза закрываются, когда все беспокойство в моем сердце улетучивается. Ни то, что я слишком тяжела для него, ни то, что он может меня уронить, ничего. Он держит меня.
Он сажает меня на квадроцикл, и я перекидываю дрожащую ногу через сиденье, наблюдая, как он собирает вещи, которые мы оставили. Я не могу сдержать улыбки, когда он грубо заворачивает все в одеяло, кроме моего фотоаппарата. Он так бережно обращается с ним, когда аккуратно кладет в холодильник.
Проводя пальцами по своему ожерелью, я молчу, пока он вешает все на крепление позади меня и садится передо мной. Я не теряю ни секунды, прежде чем снова вжаться в него. Он гладит мою ногу, пока едет по лесу, и мне приходится всю дорогу бороться со сном, но я неохотно просыпаюсь, когда мы возвращаемся в хижину.
— Иди и приготовься принять душ. Встретимся там, — бормочет он, и в его голосе ощущается дымность костра, который, я надеюсь, он скоро разведет для нас. Я ворчу в сонном протесте, когда зевота поднимается к моему горлу, пока он помогает мне слезть с квадроцикла. Он нежно берет меня за подбородок, чтобы наклонить к себе. — Позволь мне вымыть тебя, а потом ты сможешь спать столько, сколько захочешь. — Он целует меня в нос и подталкивает к хижине.
Когда тепло окатывает меня, я использую последние крупицы своей энергии, чтобы разложить все по полочкам в уме. Неужели такой может быть жизнь? Я колеблюсь наверху лестницы и оглядываюсь на своего сумасшедшего мужчину, который перевернул всю мою жизнь с ног на голову. Что подумали бы о нем мои друзья, если бы я встречалась с ним в городе? Они бы назвали меня придурковатой или что-то в этом роде. Я бы хотела увидеть его на одном из наших игровых вечеров. На самом деле, он, вероятно, победил бы нас всех.
Он сосредоточен на том, что делает, но его губы растянуты в легкой улыбке, которая говорит все, чего я не ожидала от него. Он забавный, добрый и вдумчивый. Может быть, в нем всегда будет какая-то другая часть, но, возможно, мне было суждено найти его. Чтобы помочь ему.
Найди то, в чем ты хорош, и зарабатывать этим на жизнь.
Что, черт возьми, со мной не так
Ана
Ветка хлещет меня по лицу, заставляя открыть глаза. Хотя это не больно. Кроме тошнотворного страха, который разрывает меня на части, я ничего не чувствую.
Оглядевшись по сторонам, я понимаю, что нахожусь в лесу. Хотя и не в своем лесу. Деревья здесь меньше, не такие густые, но все равно знакомые.
Я слышу прерывистое дыхание, крики, топот ног по листьям, но все это исходит не от меня.
Не от нынешней меня, а меня... ребенка. Я знаю, что она бежит рядом со мной. Бежит, спасая свою жизнь.
Мне больно поворачиваться и смотреть на нее, зная, что я увижу, как по ее лицу текут слезы из-за разбитого сердца. В ее темных волосах застряли листья, колени покрыты грязью и кровью от того, сколько раз она падала, а ее маленькие ручки двигаются быстрее.
Ее слезы оставили полосы на лице от покрывавших ее пота и грязи. Я плыву рядом с ней, но не могу пошевелиться.
— Ана! — Я кричу ей сверху вниз, отчаянно нуждаясь в ответах.
— Не останавливайся, — говорит она после следующего крика, понизив голос.
— От чего ты убегаешь? — Я протягиваю руку, чтобы схватить ее. Мне нужно защитить ее! Но ничто в моем теле не двигается. Я могу только следовать за ней, пока она мчится по лесу, ныряя за деревья и обратно, никогда не сбавляя скорости.
— Я не могу остановиться. Он приближается, — шепчет она, на секунду поднимая на меня полные ужаса глаза. Страх вонзает нож глубоко в мой живот. Я чувствую ее ужас, потому что он мой собственный.
Тогда я поняла, что никогда не смогу остановиться. Он шел за мной.
— Кто? — Я кричу так громко, как только могу, но звук доносится из глубины леса. Так далеко. Оттуда, где была моя мать. Они забрали ее, но она позволила мне сбежать.
— Дьявол.
Нет...
Она проносится через поляну и спотыкается прямо на дороге. Она вскрикивает от боли, когда тяжело приземляется на бетон, порезав колени и руки.
Я снова пытаюсь протянуть руку и помочь ей, но все еще не могу пошевелиться!
— Берегись! — Я кричу, когда к нам приближается машина, но слишком поздно. Я борюсь со всем, что меня сдерживает, но девочка не может вовремя скатиться с дороги. Машина нас не видит! Я не успела вовремя скрыться.
А потом меня бросили в той канаве.
Я со вздохом сажусь и лихорадочно оглядываюсь по сторонам. Облегчение накатывает на меня волной, когда я понимаю, что я в постели. Черт. Мне нужно поговорить об этом с Николаем. Наше время в лесу было лучше, чем любая терапия, которую я проходила. Мне нужны ответы. Я готова к ним.
Думаю, если дьявол действительно преследует меня, то хорошо, что у меня есть мой зверь, который защищает. Выпуская адреналин, я уютно лежу в постели, завернувшись в его большой свитер. Глядя в ночь за окном, я пытаюсь принять свой сон как воспоминание. Но думать о том, как я вскоре проснусь, очень больно.
Эта боль мне знакома. Когда копы задавали мне вопросы после того, как я тогда проснулась, было слишком больно пытаться вспомнить, поэтому я перестала на них отвечать. Я оттолкнула все это. Пока не буду вынуждена иметь с этим дело, я собираюсь продолжать это делать. Боюсь, этот момент недалек, так что до тех пор я собираюсь наслаждаться временем без изнуряющей мигрени.
Когда я вытягиваю свои конечности, то понимаю, насколько все еще измучена. На самом деле он сегодня почти не спал, но я подумала, что он вернется сюда и обнимет меня, или я услышу, как он возится на кухне, но его, должно быть, нет дома.