Елена сначала лежала неподвижно, будто боялась двигаться. Потом начала откликаться, сначала робко, потом все увереннее. Ее бедра поднимались навстречу, спина изгибалась. Дыхание сбивалось.
— Я… Я не думала… — начала она задыхаясь, но не закончила фразу.
Я почувствовал, как меняется ее тело. Мышцы напрягаются по-другому. Дыхание становится прерывистым. Она прикусила губу, пытаясь не издавать звуков громче шепота, но тихий стон все равно вырвался.
— Не сдерживайся, — прошептал я.
— Соседи… — начала она.
— Забудь о соседях.
Елена посмотрела на меня, и в ее глазах было что-то дикое, освобожденное. Она притянула меня ближе, впилась ногтями в спину.
И отпустила контроль полностью.
Следующие несколько минут были вихрем. Она двигалась подо мной не стыдясь, не сдерживаясь.
Стонала тихо, но настойчиво. Целовала меня так, будто хотела поглотить. Царапала спину. Шептала что-то бессвязное по-сербски, чего я не мог разобрать.
Она забыла, что должна проверять меня. Забыла о Чириче, о «Черной руке», о мертвом муже. Забыла обо всем, кроме этого момента, этого тела над ней, этого ощущения жизни, пульсирующей в каждой клетке.
Я чувствовал, как она приближается к пику. Тело напряглось, дыхание остановилось на мгновение. Она прижалась ко мне всем телом, судорожно вцепившись.
— Александр, я… — Голос сорвался.
И она застонала, протяжно, беззащитно, прячась лицом в моей груди, чтобы заглушить звук. Тело содрогнулось в спазмах, волна за волной.
Я дождался, пока она затихнет, потом позволил себе отпустить. Финальный рывок, и я замер, чувствуя, как напряжение покидает меня.
Мы лежали неподвижно, переплетенные, тяжело дыша. Она медленно провела пальцами по моей спине. Я почувствовал влагу на плече. Слезы? Нет, пот.
— Боже, — прошептала Елена хрипло. — Я… я не думала… не знала…
Я перекатился на бок, притянул ее к себе. Она свернулась калачиком, положив голову на мою грудь.
— Что не знала? — спросил я тихо.
— Что это так хорошо. — Голос дрожал. — Со Стефаном было хорошо, но… то было другое. Спокойное. Нежное. Правильное. А это… — Она подняла голову, посмотрела на меня. — С тобой. Это было неправильным. И поэтому прекрасным.
Я провел пальцами по ее волосам, убирая прилипшие ко лбу пряди.
— Не жалеешь?
Елена долго молчала. Потом покачала головой.
— Нет. Впервые за три года не жалею ни о чем. — Она снова положила голову на мою грудь. — Я чувствую себя… Я не знаю. Живой? Это правильное слово?
— Правильное.
Мы лежали в тишине, слушая, как наши сердца постепенно успокаиваются. Лунный свет переместился, теперь падал на стену, рисуя причудливые узоры теней от занавесок.
— Это было… — начала она.
— Знаю, — перебил я.
Она засмеялась. Тихо, но искренне.
— Я собиралась проверить тебя, — призналась она. — Михаил попросил. Использовать женские чары, как он выразился. Узнать, кто ты на самом деле.
— И узнала?
Елена помолчала.
— Узнала, что ты такой же потерянный, как я. — Она провела пальцем по моей груди. — И что тебе так же больно. И что ты тоже не знаешь, зачем все это.
Я не ответил. Слов не было.
— Я не планировала это, — продолжала она тихо. — Я правда думала, что просто поиграю роль. Соблазню, выведаю, доложу. Но потом ты посмотрел на меня. И увидел. — Она приподнялась на локте, глядя на меня. — Никто не смотрел так на меня уже три года. Все видели вдову. Или революционерку. Или переводчицу. А ты увидел просто женщину.
— Ты и есть просто женщина, — сказал я.
— Нет. — Она покачала головой. — Я была. Давно. А потом стала ролью. И забыла, как быть собой. — Елена коснулась моего лица. — Но сейчас, сегодня… Я вспомнила. И это ты. Ты напомнил мне.
Я взял ее руку, поцеловал пальцы.
— Это опасно, — сказал я честно. — То, что произошло между нами.
— Знаю.
— Это может все усложнить.
— Знаю.
— И мы не можем позволить себе чувства. Не сейчас.
Елена улыбнулась грустно.
— Слишком поздно, Александр. Ты разбудил чувства во мне.
Я знал, что она права. Я тоже почувствовал. Что-то, чего не должно быть. Привязанность. Нежность. Начало чего-то, что могло стать чем-то большим.
И это опасно. Для миссии. Для нас обоих.
Но когда она снова положила голову на мое плечо, когда я почувствовал тепло ее тела рядом, и не хотел отпускать этот момент.
Пусть хоть сейчас, хоть несколько часов, я буду не агентом, не ассасином, не Бурным и не Халимом.
Просто мужчиной, который держит в объятиях женщину.
Мы лежали в тишине, слушая ночные звуки Белграда. Где-то лаяла собака. Где-то играла музыка. Дунай шумел, невидимый за домами.
— Останешься до утра? — спросила Елена сонно.
— Нельзя, — ответил я. — Слишком опасно.
— Знаю. — Она вздохнула. — Пожалуйста, не уходи так быстро. Хотя бы еще немного?
— Хорошо, еще немного.
Я закрыл глаза, позволяя себе начладиться покоем. Зная, что скоро придется вставать. Одеваться. Возвращаться к роли.
Но пока я просто держал девушку и наслаждался моментом.
Мгновением человечности в мире, полном лжи и опасности.
Глава 26
Последствия
Я проснулся от первых лучей солнца, пробивающихся сквозь тонкие занавески. Елена спала, свернувшись калачиком, прижавшись спиной к моей груди. Ее дыхание было ровным, глубоким, умиротворенным. Волосы рассыпались по подушке темной волной, пахли жасмином.
Я замер, не шевелясь, чувствуя тепло ее тела. Рука лежала на ее талии, ощущая каждый вдох, каждое биение сердца под кожей.
Это опасно. Слишком интимно. Слишком реально.
Внутренний голос нашептывал в глубине сознания. Уходи. Сейчас же. Пока не привязался окончательно. Но я хотел остаться, продлить этот момент близости, эту иллюзию нормальной жизни.
Елена пошевелилась, повернула голову. Открыла глаза, сонные, туманные, но когда увидела меня, в них вспыхнуло что-то теплое.
— Ты не ушел, — прошептала она, и в голосе звучало удивление. — Я думала… Думала, что проснусь одна.
— Хотел побыть еще немного, — ответил я тихо.
Она повернулась ко мне, коснулась пальцами моей щеки. Смотрела долго, изучающе, будто пыталась прочитать что-то в моих глазах.
— Вчера ночью… — начала она, потом замолчала.
Я провел большим пальцем по ее щеке.
— Елена…
— Тише. — Она приложила палец к моим губам. — Не говори. Не сейчас. Я не хочу знать правду. Не сегодня. Хочу просто… Побыть с тобой еще немного. Прежде чем все снова станет ложью.
Мы лежали в тишине, слушая, как просыпается город. Где-то внизу кто-то открыл ставни, заскрипели петли. На улице прошла телега, стучали копыта лошади по булыжникам. Кто-то кричал, продавая утренний хлеб.
Обычная жизнь. Та, которой у нас с ней никогда не будет.
— Мне нужно идти, — сказал я наконец, когда солнце поднялось