— Знаешь, я собираюсь уничтожить тебя, — сказал я ей, отпуская ее грудь и ненавидя себя за то, что говорил это себе так же, как и ей. — Это все просто дешевая захватывающая игра, пока мне не станет скучно, и я не лишу тебя жизни.
Она уставилась на меня.
— Как я уже сказала, у меня есть мозги. В конце концов, я Константин. Не похоже, что мы когда-нибудь сможем стать гребаными друзьями.
Это заставило меня ухмыльнуться, и она ухмыльнулась в ответ.
Илэйн была права. Она была Константин. Семьи Константин и Морелли никогда не могли быть друзьями, мы терпеть не могли друг друга. Не то чтобы список моих друзей был слишком длинным. Хантер Спарро был единственным в этой жизни, кто действительно преуспел.
Я привел себя в порядок перед зеркалом в прихожей, прежде чем взять ключи со столика. Илэйн была нахальной маленькой сучкой, когда стояла передо мной, уперев руки в бока, и одаривала меня своей похотливой улыбкой, несмотря на свежие отметины на ее груди.
— Приятного дня в офисе, дорогой.
— Следи за своим гребаным языком, — ответил я ей и вышел.
Позже я заставлю ее заплатить за это.
Это было нелепое чувство — ехать в город на день. Я был рядом с кучей обычных пассажиров, которые занимались своими делами. Во время поездки я не отвечал на звонки по мобильному, наслаждаясь окружающей обстановкой. Это было раздражающе забавно — быть частью нормального мира.
Мое раздражение поднялось на совершенно новый уровень, когда лифт подъехал к моему офису в «Морелли Холдингз». Мои кузены-неудачники, Симус и Дункан, уже были там. Я чертовски ненавидел этих говнюков. Они, как шакалы, наступали мне на пятки, пытаясь отобрать у меня бразды правления, и были такими с тех пор, как мы были мальчишками. Я бы с радостью уничтожил их, если бы мы не были кровными родственниками.
— Опаздываешь на работу, — заметил Симус, а затем недовольно фыркнул.
Дункан посмотрел на часы.
— Не похоже на тебя быть ленивым придурком, Люциан. Лучше поработай над собой, прежде чем мы доложим о тебе твоему папочке.
Ничто не раздражало больше, чем смех этих придурков надо мной. Никто никогда не смеялся над Люцианом Морелли, не лишившись при этом своего гребаного языка. Никто, кроме моего гребаного семейного древа.
— Идите нахуй, — сказал я им и прошел мимо. — Идите домой и играйте в видеоигры или во что там еще такие бесполезные ушлепки, как вы, предпочитают тратить свое время в последнее время.
Я уже почти дошел до своего кабинета, когда меня окликнул Симус.
— Слушай, Люк, ты слышал о сучке Константин? Мы слышали, что ты в нее немного втрескался. Жаль, что Братья власти отобрали у тебя сладкое пирожное.
И вот они снова стояли и хохотали до упаду.
— Да, — ответил я. — Я слышал о сучке Константин. Надеюсь, она первая из многих.
— Это не то, о чем говорят слухи, — усмехнулся Дункан. — Ходят слухи, что ты в нее влюблен.
От этой мысли у меня подскочило давление. Я бы никогда не влюбился ни в одну сучку, не говоря уже о гребаной Константин. Любовь — удел слабаков и дураков.
— Следи за своим гребаным языком, — проговорил я. — Такого рода оскорбления могут для тебя плохо кончиться.
Это было оскорбление.
Даже мысли о том, что люди будут смеяться над этими слухами, было достаточно, чтобы заставить меня презирать глупую маленькую шлюшку еще больше.
Будто я когда-нибудь смогу влюбиться в Илэйн Константин. Я бы предпочел умереть, черт возьми.
Глава 9
Илэйн
Я всегда была не только лгуньей, но и подхалимкой. «Любопытная», — говорила моя мать, пока не возненавидела меня. Я бродила по семейному дому, как маленький огонек, исследуя места, на которые другие люди не смотрели.
Я нашла дневник моей сестры Вивиан под ее кроватью, который она вела, когда ей было пятнадцать. И в нем прочитала о ее увлечении Роберто Хенли из драматического кружка и о том, как он лапал ее после занятий. Вычитала, как она обсуждала с Рейчел Уэстон непристойные вещи на их вечеринках с ночевкой и как они планировали, за кого однажды выйдут замуж. Однажды я прокралась в мамину комнату и обнаружила у нее… вещички в ящике прикроватного столика. Потом просмотрела коллекцию косметики Тинсли и обнаружила, что она позаимствовала кое-что из маминой коллекции.
Теперь пришло мое время полюбопытствовать о Люциане Морелли.
Когда была в полной уверенности, что он уже на пути в Нью-Йорк, я начала немного осматриваться. Сначала проверила двери. Обе заперты. Потом окна. На каждом был замок. Конечно, я могла бы найти что-нибудь, чтобы выбраться. Но не сделала этого. Я уставилась в окно на двор, уходящий под уклон от дома, разглядывая холмы вдалеке. Это было милое местечко, но недостаточно красивое для такого монстра, как Морелли. Я все еще не понимала, какого черта он уделил этому месту хоть минутку.
Оно было дешевым, но необычным. Мебель была простой, но уютной. Кухня была едва укомплектована, но там было все необходимое.
Я чувствовала себя захватчиком, когда поднималась наверх. Кралась на цыпочках по краю лестницы, как какой-то преступник. Это не имело ни малейшего смысла, поскольку владелец прекрасно знал, что я буду разнюхивать.
Половица на лестничной площадке громко скрипнула. Моя тюремная комната была маленькой и темной, даже при дневном свете. Ванная была хорошей, но, опять же, дешевой. В душевой почти не было туалетных принадлежностей — только дорогое средство для мытья тела и шампунь с запахом чайного дерева. Я была почти удивлена, когда открыла зеркальный шкафчик над раковиной. Одна-единственная зубная щетка и зубная паста в стакане. Все это выглядело более обыденно, чем я ожидала, и было аккуратно разложено.
Было странно думать о том, что это было у Люциана во рту. Было странно думать о том, что Люциан использовал это во рту. Я не могла себе представить, чтобы монстр Морелли делал что-то настолько простое.
Маленькая непослушная девочка во мне захотела переступить границы дозволенного в этом пространстве, пока он не видит, и я сделала это. Взяла зубную щетку Люциана Морелли и провела языком по щетинкам. У меня от этого мурашки побежали по коже. Непослушная. Это было менее непослушно, но я отмахнулась от «плохой девочки» и сразу же воспользовалась его зубной щеткой по назначению, а