— Так, может, повторим? У тебя опилки в голове и мысли такие же. — Язвительный комментарий Луизы прозвучал совсем близко, и Джинни предположила, что теперь камеру держит она. — Когда созреешь для следующего свидания, ты уж раскошелься на четырехзвездочный отель.
— Я думал, ты любишь некоторую лихость. — Белые зубы Тома сверкнули на фоне зернистой темноты. — Помнишь, как…
— Ш-ш-ш! — оборвала его Луиза. Камеру резко повело вперед, и она показала тусклый свет воскового полумесяца, висящего в темном небе. Посмотрев несколько секунд на лунный серп, камера прошлась по спутанным веткам, которые шевелил ветер. — Я что-то слышала.
— Лиса, наверное, — проворчал Том, на этот раз тише.
Судя по положению луны, была полночь или первые часы после полуночи. Луиза и Том явно находились в поле или в лесу.
— За дуру меня держишь? — Голос Луизы упал до шепота.
Вдали сверкнул свет. Камера снова сменила угол, и стало окончательно ясно, что ее держит Луиза.
— Смотри. Вон там. Что это?
— Ты что, чокнулась? Я не собираюсь в два часа ночи переться через лес проверять, кто там может кататься.
— Попрешься-попрешься, — поправила его Луиза с сарказмом в голосе. — Если они остановят машину там же, где и мы, то узнают нашу пафосную тачку. И номера тоже узнают.
Ответа не последовало, и следующие несколько минут Джинни слышала только шорох листьев и приглушенные шаги, а мутная картинка показывала то землю, то небо: Том и Луиза шли по лесу. Потом все остановилось, и на экране появились неясные очертания чьей-то фигуры.
Вновь прибывший терялся в глубинах длинного пальто; на голову был надвинут капюшон. Камера следила, как он или она идет сквозь тьму, таща за собой большой куль.
— Это еще что? Он уже почти у старого карьера. Там глубина тридцать футов [18], — прошипела Луиза.
Камера кое-как увеличила фигуру. Куль оказался свернутым и привязанным к туристической тележке ковриком.
— Зачем кому-то понадобилось посреди ночи перетаскивать обрывок ковра? Не говори мне, что здесь стихийная свалка.
— Не знаю, что и куда он хочет выбросить, но точно не хочет, чтобы его застукали. — Том больше не казался пьяным.
Человек в пальто наклонил тележку, и ковер скатился на землю. Куль исчез в темноте, но камера успела уловить его, и стало видно, что из ковра свесилась бледная рука.
Луиза тихо выругалась и навела камеру на ковер, подтверждая худшие подозрения Джинни.
В темноте вдруг что-то блеснуло: на пальце было золотое помолвочное колечко. Потом блеск потух, и послышался глухой удар.
Джинни судорожно вздохнула: ей вспомнилось кольцо, которое Митч носил на цепочке. То самое, что он подарил Софи за месяц до ее самоубийства. А карьер, о котором говорит Луиза, — это, наверное, Блюхед. Место, где обнаружили труп Софи.
По щеке Джинни скатилась слеза. Фигура в пальто внезапно остановилась и сдвинула капюшон. Камера, следившая за каждым ее движением, отчетливо показала лицо. Луиза и Том потрясенно ахнули.
Джинни их понимала. Перед ней было лицо председательницы окружного совета Литтл-Шоу.
Перед ней была Мэриголд Бентли.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Когда Джинни шагнула за порог Миддл-коттеджа, в глаза ей ударило яркое солнце.
Она посмотрела то жуткое видео трижды, и оно казалось ей настолько реальным, что Джинни почти забыла, что уже десять утра. Крошечная флешка лежала в конверте. Джинни слишком поздно сообразила, что еще одно вещественное доказательство покрыто ее отпечатками, но теперь уже ничего не поделаешь.
Уоллесу необходимо посмотреть запись: флешка содержала доказательства того, что смерть Софи Хадсон — дело рук Мэриголд Бентли.
Мэриголд.
Джинни не могла поверить, что это правда.
Председательница всегда была так добра к ней. Взяла на работу, несмотря на возраст и отсутствие опыта. Но видео со всей отчетливостью доказывало, что у Мэриголд есть и другая сторона.
«Люди не сознают, как трудно со всем этим справляться».
Джинни тогда решила, что Мэриголд говорит о совете, но она ошиблась. Мэриголд говорила о том, как трудно ей содержать семейное гнездо. О том, как далеко ей пришлось ради этого зайти.
Не это ли Софи хотела продемонстрировать Гарольду перед тем, как ей пришлось сорваться в Лондон?
А что дальше?
Пока Джинни пришла только к одному заключению: сначала Софи решилась на противостояние с Мэриголд. Может быть, она хотела дать ей шанс объясниться. Так поступила бы и сама Джинни, ни минуты не думая о том, что разговор может кончиться убийством. А потом пришел черед второго предательства.
Том с Луизой засняли все на видео, однако в полицию не пошли. Напротив, они спрятали запись. Джинни смогла придумать только одно объяснение.
При помощи именно этого рычага они заставили Мэриголд и совет продать Уилбертон-резерв по бросовой цене. Бернард тоже наверняка отлично знал об этом.
Неужели причиной всего произошедшего была именно она — месть за смерть Софи Хадсон?
Джинни было не по себе. Три человека, знавшие правду о гибели Софи, теперь сами мертвы. А Мэриголд в больнице борется за собственную жизнь. Тот факт, что ее приберегли напоследок, — не просто совпадение. Мстители именно так и действуют. Холодно. С хирургической точностью. Расчетливо.
И все-таки вопросов без ответов оставалось еще очень много.
И ни на один я не в состоянии ответить.
Резкий ветер летел по улице, продувал насквозь тонкие брюки Джинни, бросал пряди волос ей на щеки, когда она потянулась открыть калитку Уоллеса.
— Желаю удачи. Он в отвратительном настроении. — Над кустами бирючины, разделявшими два участка, показалась голова соседки. Джинни узнала Ханну, маму четырех мальчиков; рядом с ней обнаружилось еще несколько человек. — Бедный Билли играл на площадке за домами, и мяч перелетел через ограду к Уоллесу. Он мне чуть голову не оторвал, когда мы пришли.
— Ну, он домой вернулся не раньше двух, — прибавила женщина, которая жила четырьмя домами ниже. — А у вас, похоже, ночь выдалась нелегкая.
Джинни опустила глаза. На ней все еще была вымазанная садовой землей одежда, она даже умыться не успела. С другой стороны, ей шестьдесят лет. Слегка запачканные джинсы и не запудренные тональным кремом круги под глазами — это такая чепуха.
Джинни, не отвечая соседкам, трижды позвонила в дверь.
— Если он вам что-нибудь скажет, вы уж поделитесь с нами, — попросила Ханна, и тут дверь со скрипом открылась.
В дверях показался Уоллес. Соседки не ошиблись насчет его настроения.
Лицо инспектора грозно хмурилось. Веки после бессонной ночи с трудом поднимались. Было ясно, что Уоллес не собирается распространять их недавно достигнутое взаимопонимание на утренние визиты. Джинни его не винила.
— В чем дело? — Уоллес бросил взгляд на соседей, которые вдруг очень заинтересовались розовым кустом Ханны.
— Простите за беспокойство, но это важно, — сказала Джинни, уверенная, что аудитория никуда не делась.
— Я не могу обсуждать дело. — Последние слова были произнесены в направлении Ханны, однако Уоллес позволил Джинни войти и повел ее в гостиную.
Дом соседа оказался устроен так же, как ее собственный, только Миддл-коттедж был поновее. Здесь кое-где остались старые обои, а тусклые половицы следовало зашкурить и натереть мастикой.
Гостиная была в том же состоянии, да еще здесь стояли банки с краской, а поверхности покрывал защитный полиэтилен. Так вот почему соседу не хватало времени на сад: он приводил дом в порядок.
— Так в чем дело? — Уоллес снял с кресла полиэтиленовую пленку, и Джинни села.
Распечатав конверт, она передала его Уоллесу, и тот увидел крошечную флешку.
— Вам надо взглянуть. Там те самые пропавшие записи, за которыми охотился шантажист. И которые стали причиной убийств. — Джинни ожидала, что инспектор станет спорить или потребует дополнительной информации,