— Как думаешь, поминки уже начались? — Наседка высморкалась. Последние из скорбной группы шли к парковке. — Без Митча они как без рук. Бедная Рита и Хизер даже в церковь не пришли.
— И как их винить? Они обе любили Митча не меньше, чем мы, — сказала Джей-Эм.
— Хоть бы поминки не отменили. — У Мелочи был встревоженный вид. — Я уже не помню, когда в последний раз ела слойки с изюмом. Кстати, о слойках. Если мы не хотим ничего пропустить, то нам пора двигаться.
— Прошло две недели, а не два года, — напомнила ей Джей-Эм.
— Время — не более чем конструкт, — ответила Мелочь, и тут у нее зажужжал телефон: пришло сообщение. Телефон Джинни тоже звякнул, а за ним и телефоны Джей-Эм и Наседки. Далеко впереди слышался гул голосов: те, кто присутствовал на прощальной церемонии, теперь разъезжались. Несколько операторов, расположившихся лагерем у ворот, подняли крик, за которым вскоре последовал визг покрышек.
Четыре подруги переглянулись, и Джей-Эм разблокировала экран. Тихо выругавшись, она кашлянула и стала читать сообщение вслух.
— «Новости о деле Митчела Ривза, которого объявили в розыск в связи с недавними убийствами в Литтл-Шоу»… Так, тут всякая нудятина… Ага, вот. «Полиция получила информацию о том, что Ривза видели в Манчестере. Задержание произведено десять минут назад. Полиция полагает, что у него при себе нож, при помощи которого он совершил нападение на Мэриголд Бентли. Мы продолжаем следить за развитием событий».
Четыре подруги под птичье пение и гул насекомых смотрели друг на друга, пытаясь осознать услышанное. Значит, все кончено.
Первой молчание нарушила Мелочь:
— Вот теперь мне точно нужна слойка с изюмом.
— И «Драмбуи». — У Джей-Эм напряглась челюсть. — Может, даже и то и другое.
— Боже мой, какой ужас. — В глазах Наседки заблестели слезы, и мелкий стеклярус на кардигане звякнул в ответ. — А вот и Элисон.
— Не думала, что она придет. — Мелочь нахмурилась. — Она не явилась на похороны Тома Аллана, говорила, что к Луизе и Бернарду тоже не собирается… когда его тело выдадут для захоронения.
— Она просто попрощаться. — Наседка промокнула глаза. — Уезжает к друзьям в Ньюкасл. Может, там придет в себя. Я знаю, что поездка пойдет ей на пользу, но мне все равно ужасно хочется, чтобы она осталась здесь и я точно знала бы, что с ней все в порядке.
Джинни сжала губы. Сейчас было бы неуместно признаваться в таких вещах, но она отлично понимала желание Элисон уехать и развеяться. Ей бы это тоже не помешало.
Она не сказала подругам ни о звонке Нэнси, ни о доме, выставленном на продажу. Попросить золовку сделать продавцам предложение от ее имени Джинни тоже не была готова. Как она может дать ответ, если сама его не знает?
Когда Элисон подошла ближе, стало заметно, насколько благотворно повлияли на нее две ночи в собственной постели: чистые темно-русые волосы рассыпались по плечам, на щеках пробился легкий румянец. А самое главное — ушло отчаяние, так долго не отпускавшее ее.
— Насколько я понимаю, вы в курсе новостей. — Элисон обняла женщин одну за другой и тоже промокнула глаза. — Я знаю, что мне надо радоваться, но Митча жалко. Мы часто говорили о том, как больно терять любимого человека, хотя в моем случае Бернард еще был жив. Он просто разлюбил меня. Но я не понимала, насколько глубоко отчаяние Митча.
— Этого никто из нас не понимал. — Наседка сжала руку дочери. — Не вини себя.
— Я знаю, мама. И я не… ну… стараюсь не винить себя.
— Мы собираемся на поминки. Ты точно не хочешь зайти на пару минут? — Мысли Мелочи явно были заняты слойками с изюмом.
— Нет. Я зашла попрощаться. — Элисон обняла Наседку и долго не отпускала, а потом так же крепко обняла Джей-Эм и Мелочь, после чего коснулась руки Джинни. — Можно вас на пару слов?
— Конечно.
— Мы можем подождать тебя у машины, — сказала Наседка.
Джинни покачала головой:
— Не обязательно. Идите, я вас догоню. Туда идти всего минут десять.
— Ну смотри, — сказала Наседка, и все три женщины последовали за прочими скорбящими.
Элисон молча пошевелила заросли травы и наконец заговорила:
— В субботу вы ушли из бара, и я не успела поблагодарить вас как следует. Если бы не вы, сидеть бы мне в тюрьме.
— Это не только моя заслуга. Это наша общая заслуга. И больше всего — Хен. Она так вас любит.
— Я тоже ее люблю. — Элисон наклонила голову, и темные волосы скользнули вперед. — Вот почему мне надо уехать на несколько недель. Я не сознавала, какой обузой для нее стала. Пять лет впустую ждала, что Бернард вернется ко мне. Я как будто только что очнулась от наваждения. Но вторым шансом я воспользуюсь по полной. Кто знает, может, даже на свидания начну ходить.
Голос Элисон звучал легко, и Джинни начала понимать, какой она была до развода. А может, и до замужества?
— Кого бы вы ни выбрали, этому человеку очень повезет. — Джинни сжала ее руку, и Элисон покраснела.
— Там видно будет. Ну, мне пора. Подвезти вас до бара?
— Спасибо, не нужно. Мне полезно пройтись.
— Ну хорошо. Я припарковалась у другого входа. Подумала, что там не так много народу. Еще раз спасибо за помощь.
Когда Элисон скрылась из виду, Джинни медленно дошла до главных ворот. Слова молодой женщины не шли у нее из головы. Я не понимала, какой обузой для нее стала.
Неужели Джинни тоже станет обузой, если останется?
От этой мрачной мысли у нее сжалось сердце. Джинни шла мимо заброшенных могил. Еще одно напоминание о достоянии Мэриголд Бентли.
Показалось надгробие Софи Хадсон.
Как и в прошлый раз, трава аккуратно скошена, а на могильном камне — никаких отметин. Но георгины сменились розовыми розами, а сбоку торчала карточка. Джинни, не подходя близко, прочитала словно выведенные мальчишеской рукой крупные буквы:
«Я никогда тебя не забуду. Люблю. Митч».
В этих простых словах было столько боли, что у Джинни сжалось горло. Пришел ли он на могилу невесты в последний раз перед последним актом мести, убийством Мэриголд Бентли? Разговаривал ли он с Софи, как Джинни — с Эриком? Рассказывал ли ей о том, что задумал… и о том, что уже совершил?
Джинни снова тревожила какая-то мелочь — та самая, что не давала покоя ее подсознанию с тех пор, как она посмотрела ту запись. Но Джинни на этот раз не хотелось разбираться, в чем было дело. На ее век разбирательств точно хватит.
Эта мысль помогла Джинни принять решение, которому она столько противилась. Когда она вернется из бара, позвонит Нэнси и попросит ее посмотреть дом.
Деревянные столы возле «Заблудшей козы» были заняты людьми, из-за двери доносились музыка и шум голосов. Поминки явно были в разгаре. Джинни со страхом думала, что надо войти и поискать подруг, однако ее спасло то, что они стояли у двери. Все три замахали ей.
— Все в порядке? Что-то ты бледная. Хочешь пить? — Наседка, округлив глаза, сжимала в руках бутылку воды.
— Я взяла для тебя слойку с изюмом. — Мелочь протянула Джинни коробочку.
— Не суетитесь. Бедная Джинни запыхалась от ходьбы, ей надо присесть, — объявила Джей-Эм.
Она промаршировала к столу, за которым выпивали какие-то молодые люди, наклонилась к ним и что-то зашептала. Молодые люди поднялись и ушли.
Джей-Эм улыбнулась подругам невинной улыбкой:
— Ой, смотрите, свободный столик.
— Что ты им сказала? — Наседка устроилась за столом. Сдвинув в сторону пустые кружки, она извлекла из большой сумки спицы.
— Ничего, что могло бы тебя встревожить. — Джей-Эм расстегнула смокинг, демонстрируя бутылку вина, а Мелочь открыла коробку со слойкой, рядом с которой примостились пять бокалов.
Несмотря на тяжесть, лежавшую на душе, Джинни улыбнулась. Да,