Тишина. Густая, звенящая. Алина замерла, вот как… закрыть потребность до боя и… вышвырнуть её… пальцы зависли над клавиатурой. Она представляла Волкова: лицо, искаженное яростью, сжатые кулаки, нога в специальном ортезе на стуле. Он ненавидел, когда ему перечат. Ненавидел слабость. Ненавидел ее.
Дверь кабинета распахнулась. Марат вышел, тяжело дыша. Он кивнул в сторону кабинета:
— Иди. Быстро. И не вздумай перечить.
Алина встала, ноги были ватными. Она вошла. Волков сидел за столом, откинувшись в кресле. Его лицо было маской холодной ярости. Глаза, как ледяные сверла, впились в нее.
— Твое счастье, что у Марата сегодня мозги не совсем отшибло, — начал он тихо, и тишина была страшнее крика. — Ты получила последний шанс, Соколова. Последний. Доработаешь до боя. Исполнишь ВСЕ, что скажут. Без ошибок. Без опозданий. Без этих жалких глаз. — Он презрительно ткнул пальцем в ее сторону. — Провалишь хоть одно дело, хоть раз ослушаешься — вылетишь без права на выходное пособие. И можешь забыть о клинике для своей развалюхи. Я лично позабочусь, чтобы их двери для тебя закрылись. Понятно?
Горло пересохло. Она кивнула, не в силах вымолвить слово. До боя. Месяц. Три месяца до защиты. Это был срок. Срок выживания.
— Понятно, Артем Сергеевич.
— Сейчас же убирайся отсюда. Чтобы завтра к восьми твоя жалкая рожа была здесь. И работала. Как станок. — Он махнул рукой в сторону двери, уже глядя в экран ноутбука, вычеркнув ее из своего поля зрения.
Алина развернулась, чтобы идти. Но едва она сделала шаг, мир вокруг поплыл. Пол ушел из-под ног, стены закачались. Гул в ушах нарастал, превращаясь в оглушительный звон. Перед глазами замелькали черные круги, сливаясь в сплошную пелену. Она судорожно вдохнула, но воздуха не хватало — горло сжалось, легкие горели. Еще шаг — и все силы покинули ее. Колени подогнулись, и она рухнула на пол, как подкошенная.
Глава 18
— Что за?! — раздался резкий окрик Волкова. Его ледяная маска треснула, обнажив мгновенный, неподдельный испуг. Он инстинктивно рванулся вперед, но его остановила больная нога. Он не успел дойти до неё. Марат, еще не успевший далеко отойти от кабинета, услышал глухой стук и крик Волкова. Он ворвался внутрь первым.
— Алина! — Его голос потерял привычную суровость. Он мгновенно опустился на колени рядом с ней, аккуратно перевернул на спину. Его сильные руки легко подхватили ее безвольное тело.
— Пиздец, она ест вообще? Легкая, как пушинка... как перышко, — пробормотал он с неподдельным удивлением и тревогой, поднимая ее. Он бережно перенес Алину на кожаный диван в углу кабинета. — Артем, посиди с ней! Я за аптечкой! — бросил он, уже выбегая из кабинета.
Волков, все еще стоявший у стола, оцепенело смотрел на происходящее. Его ярость сменилась растерянностью. Он подошел к дивану, тяжело опускаясь на стоявший рядом стул. Впервые за долгое время он действительновсмотрелся.
Бледная, под глазами круги— глубокие, почти черные, резко контрастирующие с белизной кожи. Веки припухли и покраснели. Плакала...Волков отвел взгляд, но он снова вернулся к ее фигуре. Как повисли на ней джинсы, подчеркивая худобу бедер, как безвольно свисали рукава большого свитера, открывая тонкие, хрупкие запястья. Свитер съехал набок, оголяя ключицы — острые выступы под кожей тонкая шея, одно движение и сломается. Она сильно похудела... Нечто незнакомое и неприятное скребнуло у Волкова внутри. Не жалость, нет. Скорее... досадливое осознание. Осознание ее хрупкости, которую он так яростно пытался сломать.
Марат ворвался обратно, держа маленькую аптечку. Он достал пузырек с нашатырным спиртом, смочил ватный тампон и осторожно поднес к носу Алины.
— Дыши, Соколова, дыши, — бормотал он.
Прошло несколько мучительно долгих секунд. Алина слабо зашевелилась. Ее веки дрогнули, затем медленно приподнялись, открыв мутный, невидящий взгляд. Она судорожно, с хрипом втянула воздух, словно впервые за долгое время, затем еще и еще, жадно хватая ртом кислород, которого ей так не хватало.
— Вот... вот так, — тихо сказал Марат. Он аккуратно подсунул руку под ее плечи, помогая приподняться. — Осторожно. Не торопись.
Волков, наблюдавший за этим, почувствовал внезапный, острый укол ревности. Его руки лежали на ее плечах. Он держал ее. Его голос звучал рядом с ней. Алина — это его вещь, его проблема, его игрушка! Никто другой не смел... Но рациональная часть мозга тут же одернула: Марат его тренер, он ей в отцы годится он — просто помогал.
Помогал ей — этой жалкой, сломанной девчонке, которая едва не разбилась у него на глазах.
— Как давно ты нормально ела, Алина? — спросил Марат, все еще придерживая ее. Его взгляд был жестким, тренерским, видящим через ложь. — И спала? Когда последний раз высыпалась?
Алина слабо мотала головой, пытаясь отстраниться. Голос ее был тихим, прерывистым:
— Я... я в порядке... Все хорошо...
— Не гони, — Марат не отступал. — Отвечай. Когда?
Она снова покачала головой, отводя взгляд.
— Все хорошо, Марат... Спасибо... Я... я пойду. — Она сделала попытку встать, но тело не слушалось, голова кружилась.
— Сиди, — резко скомандовал Волков, его голос вновь обрел привычную твердость, но без прежней ледяной злобы. Он смотрел на нее, на ее трясущиеся руки, на свитер, который казался мешком на этой исхудавшей фигуре. Досадный скрежет внутри не утихал. — Дождись, пока голова прояснится. И.… — он запнулся, словно выговаривая что-то непривычное, —...выпей воды.
Алина сидела, опустив голову, стыдясь своей слабости, ненавидя этот взгляд Волкова, который теперь видел слишком много. Она лишь хотела исчезнуть. Взять свою сумку и выйти в холодную московскую ночь.
Через несколько минут, чувствуя, что мир перестал вращаться с бешеной скоростью, она поднялась.
— Я.… я пошла, — прошептала она, не глядя ни на Волкова, ни на Марата.
— Стой, я вызову тебе такси. — Марат полез за телефоном, но девушка остановила его.
— Не нужно. Я доберусь на трамвае.
— Ты уверена? Может все-таки…
— Спасибо вам Марат, со мной правда все хорошо…
— Завтра к восьми. Не опоздать, — бросил Волков, уже глядя в монитор, но его взгляд был расфокусирован. Образ ее падающего тела, бледного лица и острых ключиц не выходил из головы.
— Возьми себя в руки, девчонка, — тихо, но не без участия сказал Марат, пропуская ее к двери. — И поешь нормально.
* * *
Трамвай плыл по вечерней Москве, покачиваясь на рельсах. Алина сидела у окна, прижав к коленям сумку с вещами. За окном мелькали огни