К ним подошел бариста и поставил стакан с кофе. Видимо она так сосредоточилась, что не услышала — что он готов. Сейчас это было уже не важно.
— Нет, — сказала она тихо, но четко. Голос не дрожал. — Я не предам. Даже его. Уйдите, пожалуйста.
Мужчина покачал головой, разочарованно щелкнул языком.
— Наивность — роскошь, которую вы не можете себе позволить, Алина Сергеевна. Жаль. Но мы... — Он не закончил. Надрывная вибрация телефона Алины разрезала воздух. На экране горело: ВОЛКОВ.
Мужчина в костюме уловил ее панический взгляд на экран. Улыбнулся тонко, как хирург, видящий уязвимое место.
— Кажется, ваш "работодатель" требует отчета. Удачи. Надеюсь, она вам еще пригодится. Вот возьмите визитку. Я дам вам последний шанс. — Он встал и растворился так же незаметно, как появился. Алина посмотрела на визитку как на змею и схватив смяла выбросив в урну.
Сглотнув ком страха и поднесла дрожащий телефон к уху.
— Алло?
— Где ты, Соколова? — Голос Волкова был тихим, ровным, как лезвие по льду. Ни капли эмоций. От этого стало еще страшнее.
— Я... я в кафе, Артем Сергеевич. Заканчиваю срочное дело по учебе... — начала она, чувствуя, как предательская дрожь пробирается в голос.
— В кафе. — Он повторил ее слова, и в них прозвучала смертельная опасность. — И какого черта ты делаешь в кафе в восемь вечера, когда ячеткоприказал тебе быть на работе кпяти? Где твой мозг? Выпал вместе с совестью и памятью?
Ледяная волна накрыла ее с головой. Пять часов. Приказ Волкова. Она забыла. Совсем забыла в хаосе новостей о Комиссаре, в эйфории от разговора с руководителем, в попытке написать это письмо... Ужас парализовал. Она видела его лицо — бледное от ярости, глаза — узкие щели льда, сжатую челюсть.
— Артем Сергеевич, простите! Я... у меня... Комиссар... анализы пришли ужасные, почки... — начала она лепетать, понимая бесполезность оправданий.
— МЕНЯ НЕ ИНТЕРЕСУЕТ ТВОЯ ДВОРНЯГА! — Его крик в трубке был таким громким, что люди за соседними столиками обернулись. — Ты слышишь?! Меня не интересует твое дерьмо! Ты должна была быть здесь! Точка! Ты нарушила уговор. Ты посмела проигнорировать меня. Считай, твои "бонусные" сто тысяч — испарились. Они мне понадобятся на нового ассистента, потому что ты... — он сделал паузу, и в ней повис ледяной приговор, —...уволена. Сейчас. Сию секунду. Приезжай, забери свои жалкие вещи и исчезни с моих глаз. И если ты появишься в "Волчьей Стае" после сегодняшнего, ты пожалеешь. Глубоко. И твоя собака тоже.
Щелчок. Гудки. Алина сидела, окаменев. Телефон выскользнул из ослабевших пальцев и упал на стол. Мир рухнул окончательно. Работа. Деньги. Зарплата. Стабильность ужасная, но все же. Связь с клиникой. Все. Уволена. Остались: смертельно больной пес, долг в 150 тысяч за его возможное лечение, пустая квартира, недописанное письмо в Питер и... абсолютная, леденящая пустота. И Волков, чья месть только начиналась.
Она вскочила, сгребла ноутбук в сумку, не допив капучино. Бегом. Надо было ехать в "Волчью Стаю". Забрать вещи. Успеть до того, как он передумает и сделает что-то хуже увольнения. Она выскочила на улицу, в кромешную темноту, наступившую после заката, и бросилась ловить такси. Сердце бешено колотилось, слезы текли по щекам, смешиваясь с холодным ветром. Земли под ногами не было. Была только бездна. И впереди — неизвестность, страшнее всего, что она знала до сих пор.
"Волчья Стая" встретила Алину гулкой, напряженной тишиной после закрытия. Свет был приглушен, только дежурные огни освещали пустые залы. Ее шаги гулко отдавались в пустоте, сердце колотилось где-то в горле. Она шла к своему скромному рабочему месту в открытом офисе, ожидая худшего — охраны, которая вытолкает ее, или самого Волкова с новым потоком унижений.
— Соколова?
Она вздрогнула. Из тени силовых тренажеров вышел Марат. Его лицо, похожее на разбитую тротуарную плитку, сейчас выражало не привычную суровость, а скорее усталое понимание.
— Иди сюда.
Алина, словно во сне, подошла. Готовая услышать, что ее вещи уже выброшены.
— Слышал, как Волк тебя... — Марат махнул рукой, не находя слова для хама Волкова. — Дерьмо ситуация. Но... — он тяжело вздохнул, понизив голос, — бой скоро. Месяц. Полный бардак. Лена в декрет уходит через неделю, новых админов толковых нет. Хейтеры в инсте рвут и мечут из-за травмы Волка. А ты... ты хоть не дура. Работаешь.
Он посмотрел на нее оценивающе. Не с похотью, как Волков, а как тренер на бойца, который может выдержать раунд.
— Посиди пока. Отвечай на комменты в нашей официальной группе. Там ад кромешный. Успокой народ, скажи что-нибудь про "Артем Сергеевич в отличной форме, тренировки по графику, бой состоится". Обычная лапша. Но надо. Пока я... поговорю с ним.
Алина хотела отказаться. Каждая клетка ее тела кричала бежать прочь от этого ада. Но... вещи. Сумка с личными мелочами, блокнот с набросками для диплома, дешевая кружка — все это было здесь. И призрачный шанс... Шанс на что? Отсрочку казни? Она кивнула, чувствуя, как подкашиваются ноги.
— Хорошо, — прошептала она.
Марат указал на ее стол. Она села, машинально включила компьютер. Экран загорелся, открылся мессенджер клуба. Волна уведомлений, гневных, насмешливых, панических комментариев обрушилась на нее: "Волков сломался! Бой сорвется!""Он уже старый! Пора на пенсию!""Отдайте наши деньги за билеты!""Сволочь! Напугал собаку фотографу!"
Каждое слово било по нервам, напоминая о ее собственном унижении. Она содрогнулась, но начала печатать, подражая сухому, официальному тону Лены: "Уважаемые подписчики! Артем Волков получил легкий ушиб. Тренировочный процесс идет строго по графику под наблюдением врачей клуба. Бой с Ковалевым состоится в назначенную дату. Следите за официальными новостями!" Ответы были язвительными, недоверчивыми. Она отвечала снова и снова, чувствуя себя винтиком в машине лжи, которую обслуживала. Ради чего? Ради сумки под столом?
За дверью кабинета Волкова разгорался скандал. Голоса доносились приглушенно, но яростно.
–...она НУЖНА, Артем! — гремел бас Марата. — Кто сейчас все это потянет? Лена? Она уже мыслями в роддоме! Новую искать? Месяц до боя! Ты хочешь, чтобы все развалилось?!
— Она посмела ОСЛУШАТЬСЯ! — холодный, как сталь, голос Волкова перебил его. — Игнорировать прямой приказ! Я ей сказал — вон! И точка!
— И точка? А кто завтра будет твои пресс-релизы лепить? Кто спонсоров успокаивать? Кто этот ад в соцсетях разгребать? Я?! — Марат явно тыкал пальцем куда-то в грудь