– Да?
– Посылка для синьоры Паладини.
– Положите в ящик.
– В какой ящик?
– Рядом с подъездной дверью, видите заслонку?
– Но это же не для почты!
– Все равно положите, пожалуйста.
У юноши был сильный бергамский акцент, голос молодой, легкий, и даже в неизбежных прощаниях слышалась улыбка:
– Хорошего дня!
– Берегите себя!
– До скорого!
Мара наблюдала за ним сквозь все три дырочки в занавеске. Он был индийцем, высоким и худым, с черными как смоль волосами и челкой, зачесанной набок, из-за которой казалось, будто у него шишка на голове. Почти каждый день, в солнце или дождь, индийский курьер с бергамским акцентом звонил в ее звонок, который он определил, перепробовав все остальные. Однажды днем пришел слишком большой пакет, не помещавшийся в заслонку, и Маре пришлось спуститься и открыть дверь подъезда. Ананд встретил ее ослепительной улыбкой.
– Наконец-то я вижу вас! Таинственная синьора Паладини!
Она натянуто улыбнулась и резко оборвала разговор. Потом пожалела о своей резкости и в следующий раз открыла окно вместо ответа по домофону.
– Посылка? – спросила она.
– Да! Но на этот раз обычная! – ответил он, улыбаясь до ушей от неожиданности.
– Положи в ящик, – сказала Мара, поколебалась, а затем все же решила, что ничего страшного в этом нет. – Как тебя зовут?
– Ананд! Ананд Дхаван!
– Спасибо.
Больше они почти не общались. Он звонил, она отодвигала штору, махала рукой, он клал посылку в ящик. Иногда он жестом просил открыть окно, она приоткрывала, и он говорил что-нибудь: например, что упаковка повреждена или что чуть не перепутал ее посылку с другой. Два слова, улыбка – больше и не требовалось.
И сейчас Ананд улыбался, стоя одной ногой на подножке фургона, смотрел на синьору Паладини, которая вдруг распахнула окно, глядя прямо на его красно-синий фургон, припаркованный у тротуара.
* * *
Мара мысленно прикинула. Расстояние от окна сектора F до крыши фургона было меньше, чем от окна сектора B до бетонного двора, плюс крыша фургона не твердая – это натянутый пластиковый тент. Но всего в двадцати метрах – широкая улица, и кто угодно мог увидеть, как она прыгает.
это может плохо кончиться
но все лучше, чем участь искалеченной лошади
Ей показалось, что за дверью послышались звуки, возможно, даже голоса. Она снова посмотрела наружу. В юности она была спортивной, почти бесшабашной. Какое-то время по настоянию матери, выступавшей в молодежной сборной своего региона, она занималась прыжками с шестом.
два метра
или те, кто за дверью
Она перекинула сумку за спину и забралась на подоконник.
– Синьора Паладини! Что вы делаете? – закричал Ананд.
Он только что выкрикнул ее новое имя посреди улицы, рискуя привлечь любопытные взгляды прохожих. Узнай об этом Валерия, шкуру бы с него спустила. Но Мара не обратила внимания, сделала глубокий вдох и прыгнула. Приземлилась на тент, чуть не отскочила, как на батуте, но вовремя ухватилась за какую-то веревку, пока ноги болтались в воздухе.
– Синьора, вы с ума сошли? Так и покалечиться недолго!
Мара почувствовала, как руки Ананда коснулись ее ног, и с ужасом бросила взгляд на главную улицу. Там никто не стоял, не смотрел, никто не шел мимо. Она прикинула, сколько времени понадобится тем, кто за дверью, чтобы понять, что она выпрыгнула из окна, и сползла по боку фургона. Ее ноги снова коснулись земли, а перед ней оказалось потрясенное лицо парня.
– Вы не поранились? Зачем вы это сделали?
Она схватила его за плечи.
– Ананд, ты меня знаешь, я хороший человек, ко мне в квартиру вломились мужчины, они хотят меня убить, увези меня отсюда!
Она выпалила это на одном дыхании. Курьер в панике оглянулся на окно, потом машинально бросил взгляд на крыльцо и снова уставился на нее. Мара уже приготовилась сорваться с места и бежать со всех ног. Но молодой индиец больше не колебался:
– Залезайте!
Она не стала обходить фургон, а влезла через открытую водительскую дверь и перебралась на пассажирское сиденье, нечаянно сев на какие-то посылки. Ананд запрыгнул следом и рванул с места. Центрального зеркала заднего вида не было, и Мара не видела того, что видел парень в боковом. Она только слышала, как он пробормотал:
– Боже… Пресвятой Боже… Господи, помоги нам!
4 сентября 2019 года
– Вот документы. Мы оставили только инициалы, помните, мы это обсуждали?
Судья Даниэла Бруненго, в очках с толстой оправой, с искусственно завитыми волосами и в цветастом костюме, который, как ей казалось, ей не идет, протянула женщине бумаги. Та, прежде чем взять их, взглянула на сопровождающую, социального работника, которая в ответ едва заметно кивнула. Так всегда и бывает: в любых учреждениях, включая исправительные, неизбежно складывались мелкие иерархии власти. Судья предпочла не заострять на этом внимание и продолжила:
– Итак, с сегодняшнего дня вы – Мара Паладини. Это единственное, что изменилось, вместе с первыми шестью символами налогового кода. Все остальное осталось прежним: дата и место рождения, получение водительских прав, диплом об образовании – естественно, только в виде заверенной копии. Это ничего не изменит, уверяю вас.
Снова обмен взглядами, на этот раз социальный работник наклонилась вперед.
– Ты поняла? – спросила она тоном, каким обычно говорят с тугодумами.
– Да, – ответила женщина, которая с этого момента стала Марой Паладини.
Судья Бруненго попыталась разрядить напряжение.
– Потренируйтесь с подписью. Может понадобиться для оформления каких-нибудь бумаг,