Я резко открыл глаза и тут же зажмурился из-за яркого света, льющегося из окна. Судя по расположению солнца, время уже близится к полудню.
Я потянулся к телефону и удостоверился в этом: одиннадцать пятьдесят три. Чуть ниже оповещение, что у меня три пропущенных, и все от Сени. Перезвонил ему.
— Алло, Сашка, здорова! Ты же хотел со мной поехать в поместье, — напомнил он.
— Привет, Сенька. Езжай один. Я только проснулся.
— Подожду тебя. Сегодня вечером надо вернуться обратно. Завтра с утра выступают стихийники. Мы же не можем пропустить их выступление
— Ты прав — не можем. Через час подъеду.
Закончив разговор с Сеней, я позвонил Лене.
— Милая, как ты? Как самочувствие? — спросил я и подошёл к окну.
Под ногами прохожих хрустел снег. Тонкий слой мелкого снежка покрывал мою черную машину.
— Со мной всё хорошо, — ответила она, но голос был грустным.
— Что-то случилось?
— Завтра полуфинал. Одиночные дуэли.
— Волнуешься?
— Нет. Моя команда меня не выбрала. Они сказали, что я только выписалась из лечебницы, поэтому не хотят мне навредить. Как всегда отодвигают под благовидным предлогом, — в её голосе чувствовалась обида.
Если честно, я был рад, что её не выбрали участвовать в дальнейших испытаниях. Мне бы не хотелось снова увидеть Лену в том состоянии, в котором она была после предыдущего этапа. Пока не поймали мерзавца, который подготовил для неё магическую ловушку, всем нужно быть начеку. Не знаю, связано это как-то со мной или нет, но будет лучше, если Лена понаблюдает за турниром через экран телевизора.
— Турнир ежегодный, а ты только на втором курсе. У тебя впереди ещё две попытки выиграть его и забрать кубок.
— Мама то же самое говорит. Сегодня свободный день. Чем ты собираешься заниматься?
— Поедем с Сеней в поместье. Надо по оранжереям пройтись и Зоркого навестить. Поедешь с нами?
— Нет, я всё ещё чувствую слабость. Лучше отлежусь.
— Тебе что-нибудь надо? Если хочешь, могу заехать по пути в магазин…
— Хочу пирожных! С варенной сгущенкой и взбитыми сливками, — радостно выпалила она. — А ещё…
Она продиктовала мне целый список, поэтому после обеда, я первым делом закупился и отвёз продукты Лене. Заодно проверил её эфир и остался доволен — здорова.
Чуть позже мы с Сеней уже ехали в сторону поместья.
— Вы с Григорием Афанасьевичем ещё не рассадили оранжерею во дворе дома? — спросил Сеня.
— Нет. Ждём заказ от Савельевых. Обещали со дня на день отправить.
Сеня кивнул и отвернулся к окну, за которым проносились заснеженные деревья.
Я же мысленно окунулся в то, что происходило ночью. Помнил всё до мельчайших подробностей, но ровно до того момента, когда Грачёв подчинил меня свои артефактом. После этого память превратилась в разноцветное полотно. Всё смешалось и нарушилась последовательность происходящего. Как бы я ни старался вспомнить, о чём мы говорили, слышал только приглушенное бормотание.
Я остановился у обочину и, закрыв глаза, потёр виски. Перед внутренним взором всё мелькало, но я не мог упорядочить свои мысли.
— Сашка, что случилось? Тебе плохо? — встревожился Сеня и дотронулся до моего плеча.
— Всё нормально. Просто… Что-то память начала подводить, — признался я.
— Говорят, гипноз помогает всё вспомнить.
— Нет! Только не гипноз! — выпалил я.
Сеня ошарашенно уставился на меня и несмело проговорил:
— Не хочешь — не надо. Я же не заставляю. Просто предложил.
— Не обращай на меня внимания. Ночь выдалась тяжелой, — я направил машину на дорогу.
— А что было ночью? — заинтересовался он.
Я не стал отвечать. Грачёв мёртв. Более того, я убил его собственными руками, но удовлетворения не испытывал. Так бывает, когда чего-то очень хочешь и долго к этому идешь, а когда получаешь вдруг понимаешь, что радость не такая яркая, как ожидал, и внутри появляется лёгкая пустота или даже разочарование.
Вот и со мной так было. Грачёв мёртв, но я до сих пор ощущаю его присутствие. Он будто рядом. Будто дышит мне в спину и ждёт удобного случая для нападения, но этого быть не могло. Я видел его труп и чувствовал его эфир. А может, его дух наблюдает за мной? Это очень даже может быть, но зачем ему это, ведь больше он никак не сможет навредить мне.
В полной тишине мы подъехали к поместью. Охрана доложила, что всё тихо, спокойно и никаких инцидентов не было. Это не могло не радовать. Хоть где-то всё стабильно и без происшествий.
Сеня прихватил из дома тяпки, перчатки и веревку, чтобы подвязывать растения, и, прихватив лопату, чтобы прочистить дорожку, направился к оранжереям. Я же забрал из багажника сумку с яблоками и большой кочан капусты и пошёл к анобласти.
Уже на подходе к воротам я заметил, что климат внутри анобласти всё же отличается от того, что происходит снаружи. Вокруг, насколько хватало глаз, пролегали белоснежные поля и покрытые инеем деревья. А возле ворот снега не было и до сих пор сохранилась зелёная трава
Охотники пропустили меня внутрь и закрыли ворота за спиной.
«Зоркий!» — мысленно прокричал я и огляделся.
Деревья сбросили листву, трава пожухла. Здесь было намного теплее, чем снаружи, будто наступила поздняя осень.
«Зоркий!»
Ответа не последовало и сам он не показался. Я невольно напрягся. Раньше такого не было. А вдруг для него здесь слишком холодно, и он погиб? Нет-нет, не надо сразу думать о плохом. Возможно, он просто так далеко, что не слышит моего зова.
Оставив продукты у ворот, я двинулся по аномалии в поисках Зоркого, изредка мысленно обращаясь к нему.
Через полчаса, когда впереди показалась стена с противоположной стороны от ворот, я понял, что с Зорким что-то случилось. Он очень быстро и бесшумно двигается, а ещё у него очень чуткий слух, поэтому всегда прибегает ко мне раньше, чем я его позову. Что-то здесь не так.
Я пошёл по лесу, мысленно и вслух выкрикивая его имя, но ответа так и не дождался.
Вскоре ноги сами привели меня к закрытому руднику. Я двинулся между наваленных кусков породы, внимательно глядя под ноги.
Вдруг откуда-то издали услышал звуки, очень похожие на слабые стоны и всхлипывание.
«Зоркий, это ты?» — у меня сердце замерло от этих звуков.
Стоны прекратились, но следом послышался жалобный вой.
«Держись! Я здесь!