- Заживёт, только не быстро, - Петрович похлопал друга по плечу, - Готовьте к операции, пойдём ко мне в кабинет, там поговорим…
Время тянулось как слишком густой кисель, а Хирурги всё ещё не выходили из операционной, Игнат мерил кабинет шагами, полностью измяв и изломав кепку руками, похоже, что в этот раз Владик попал сильнее чем обычно, и обычными трещинами и вывихами дело не обойдётся. Мужчина не заметил, как ему стало сложнее дышать, все его мысли были сейчас в операционной, там, где его любимый сын, точнее внук, отвечал за содеянное. В какой-то момент пол стал мягким и ноги не смогли удержать крепкого и высокого мужчину. Игнат обмяк всем телом и плашмя упал на пол кабинета, здорово приложившись лицом о старый паркет.
Зоя Александровна была бледна, но собрана. Серые стены заведения не подразумевали веселья или чего-то хорошего в принципе. После происшествия с Владиком прошло более суток, и теперь ей нужно было быть сильной. Ей нужно выходить непутёвого внука и проводить единственного и любимого мужа, а потому она сейчас сидит в коридоре отделения патологической анатомии, ведь сердце у Игната хоть и было всегда сильным и смелым, но выдержать последних событий не смогло. Нелеченая аневризма не выдержала резкого скачка давления и лопнула, не оставив Игнату ни единого шанса. Влад не знал ни чего из этого, он до сих пор был в отделении интенсивной терапии, где отходил от сложной операции, в ходе которой две бригады врачей буквально спасли его ногу, ведь в ходе работы выяснилось, что в парня не только сломана бедерная кость, но и перебиты крупные сосуды, повреждены нервы и пришлось не только собирать по кусочкам кость, но и срочно штопать артерии, вены, нервы…
Влад очнулся на третий день. Он понял, что с ним всё будет в порядке сразу. Его рука была загипсована, нога прикреплена к вытяжке, но она была на месте, а значит всё будет хорошо. Осталось только дождаться, когда придёт отец с мамой, тогда они вместе посмеются над ситуацией и будут жить дальше. Несколько раз заглядывала Света. Она была как-то странно бледной и озабоченной, но до перевода в обычную палату поговорить всё равно не удастся…
Перевели его через день. Просто с утра пришла медсестра, отключила датчики, стёрла спиртом остатки клея с кожи, и пара санитаров переложили парня с кровати на каталку, аккуратно отсоединив ногу из вытяжки. Далее последовала обратная процедура – его аккуратно переложили на больничную койку, с подложенной на сетку фанеркой, отчего лежать становилось жёстче, но гораздо удобнее, чем на сетке. Ноги закрепили в аппарате, после чего всех дел оставалось – это лежать и ждать. «Намучившийся» во время переезда Влад получил укольчик от медсестры и сразу уснул. Боль ушла, и парень улыбался во сне, он ждал, когда к нему придёт отец и начнёт журить его за поступок, а мать будет просто молча плакать рядом.
Неожиданно всё изменилось. Влад просто молча смотрел в потолок. Он виноват, виноват во всём. Если бы не его паршивое желание выпендриться, то всё было бы по-другому. И не случилось бы так, что утром зашёл Иван Петрович, и попросив всех, кто в состоянии покинуть палату, рассказал последние новости ошарашенному парню. Его отец, то есть дед, не выдержал переживаний и умер от разрыва аневризмы, а мать, то есть бабушка, не смогла пережить потерю, а потому у неё случился обширный инсульт. Всё это время Влад был не в себе, да и учитывая состояние сделать что-то он не мог. Петрович с трудом скрывал укор во взгляде, пообещав лишь показать могилы родителей, когда Влад сможет встать на ноги. Удар был силён. Парень ушёл в себя. степень осознания вины перед родителями была на столько высока, что он уже не мог ни есть, ни пить.
Вид умирающего Влада не делал легче соседям по палате, и его перевели в одиночную. Тут страдания Влада сильно облегчила старая знакомая, та самая Света. Она подолгу сидела с ним, разговаривала, часто ни о чём, вытаскивая из пропасти, в которую начал скатываться молодой парень, женщина ухаживала за парнем, иногда даже позволяя себе шалости, что особенно хорошо помогали прийти в себя. Началось всё с того, что однажды, протирая Влада влажным полотенцем (надо же как-то мыться), Света особенно уделила внимание его половым органам (их тоже нужно периодически мыть, учитывая невозможность ходить в туалет самостоятельно), и парень неожиданно для себя возбудился. Света не стала отказывать Владу в удовольствии, и сначала руками, а потом губами довела дело до конца. С тех пор их «беседы» приобрели несколько более романтичный характер, по крайней мере заканчивалось всё и всегда одинаково.
Через месяц сняли гипс с руки, но нога продолжала оставаться зафиксированной. Однако парочка сумела воспользоваться ситуацией, и значительно разнообразила свой досуг. Время хороший доктор, и Влад сумел выкарабкаться из лап болезни. Правда только через ещё месяц он смог встать на ноги, через ещё месяц ловко управлялся с костылями несмотря на то, что загипсована была не только нога, но и часть спины. Иначе как зафиксировать бедро? Наконец настал тот день, когда с него сняли гипсовые латы. К тому времени он уже перестал вспоминать про годы проведённые в Орканских степях и Альвийских замках. Он воспринимал это как посттравматический бред. Все мысли парня теперь были устремлены на то, как ему жить дальше? Ему ещё нет и восемнадцати, полноценную работу найти будет сложно, правда он уже и так нашёл себе приработок. После травмы он начал выкладывать в своём видеоблоге сюжеты как он лечится, что ему приписывают врачи, как он борется с недугом. Просмотры росли, появились спонсоры и рекламодатели, так что к выходу из больницы он был вполне себе обеспеченный молодой человек. Вот только теперь нужно будет искать новые сюжеты.
После выхода из больницы Влад несколько раз посещал кладбище, справил могилки родителям. Свою биологическую мать он так и не видел ни разу. Она приезжала на похороны, но Влад был дез сознания, а дожидаться пока «любимый» сыночек придёт в себя мамаше было некогда. Правда позже он её всё-таки встретил, правда в зале суда. Молодой человек жил, не задумываясь о том, кто и кем на самом деле ему приходится. Мама и папа, как он называл бабушку и дедушку, умирать не торопились, иначе давно бы все имущественные дела уладили, а тут вышло так, как вышло. Дом Игната стоял в