— Я люблю тебя, Мара.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала я, с трудом произнося каждое слово.
Мы одновременно повернулись к панели. Наши руки вместе коснулись светящихся узоров, и те вспыхнули ярче, словно приветствуя нас.
Тут же наступила полная темнота — а следом миллионы чужих воспоминаний, мыслей, эмоций ворвались в мое сознание мощной всепоглощающей волной. Это было так мучительно и так внезапно, что я вскрикнула от боли. Рядом со мной напрягся Кайл, его ладонь стиснула мою, словно он пытался удержать меня или самого себя. Я чувствовала, как тяжело ему: его сознание с трудом выдерживало это давление.
Но он не отпустил меня. И я не собиралась отпускать его.
Вместе, крепко держась за руки, мы шагнули в темноту чужих воспоминаний, прекрасно понимая, что этот шаг может стать последним. Теперь только от нас зависело, будет ли остановлена катастрофа, запущенная отчаявшимся, сломленным человеком.
Глава 64
Тьма поглотила меня неотвратимо, затягивая сознание в бесконечную череду чужих мыслей, ощущений, чувств. Из миллионов голосов и образов, хаотично проносившихся перед глазами, мой разум внезапно выхватил одно-единственное воспоминание, принадлежавшее только мне. Самое первое, важнейшее, которое хранилось внутри меня, спрятанное под слоями забвения.
Это произошло почти восемьдесят лет назад, в 2039 году, в день нашей высадки на Земле.
Мне снова восемнадцать. Я — дочь правительницы, представительница королевского рода хаарс. Всю жизнь я провела в стерильных отсеках космического корабля — и вот стою на поверхности живой планеты.
Наш корабль совершил посадку в глухом месте вдали от людских поселений и шума местной цивилизации. Я осторожно спустилась по трапу и впервые ощутила под ногами не холодный металл, а упругую, покрытую густой травой землю. Ощущение настолько незнакомое и удивительное, что на мгновение я замерла, пытаясь осмыслить его. Меня окутал теплый ветер, пахнущий влажной листвой, травами и чем-то свежим и живым. До слуха донесся тихий щебет птиц, шелест веток и листьев, которые колыхались вокруг посадочной площадки. Мы изучали эту планету, подлетая к ней. Я знала названия и сущность всего вокруг, но от этого оно удивляло не меньше.
Я прикрыла глаза, позволяя непривычному свету согреть лицо и кожу. Тепло разлилось по телу, пробуждая неизвестные раньше чувства и эмоции.
И именно в этот момент, открыв глаза, я увидела его.
Он приближался со стороны шаттла, принадлежащего другому кораблю. Они приземлились неподалеку. Я сразу узнала его по изображениям — Кел Кессар, сын советника моей матери, наследник другой знатной семьи хаарс, всегда считавшейся нашими главными конкурентами. Его темные волосы слегка растрепал ветер, строгая одежда идеально подчеркивала высокий статус и происхождение. Он шел медленно, осматриваясь с холодным сосредоточенным выражением лица, и было очевидно, что, в отличие от меня, он не разделяет восторга от первого шага по незнакомой планете.
Я смотрела на него, а внутри поднималась тревога — и одновременно странное, необъяснимое притяжение. Интерес. Жажда что-то узнать, будто уже стоишь на пороге открытия.
Я прекрасно знала, кто он, знала обо всех противоречиях между нашими семьями, и все же это знание сейчас померкло, уступая чему-то более глубокому и новому. Мне захотелось отвернуться, скрыть от него смятение, но я осталась на месте, не в силах пошевелиться.
Кел остановился в нескольких шагах от меня, его взгляд сдержанно скользнул по мне, но я заметила промелькнувшее в нем удивление и что-то похожее на растерянность, будто мой соплеменник тоже ощутил что-то странное.
Он выпрямился и произнес официальным тоном:
— Приветствую.
Одно слово. И отчего-то мне стало обидно. В его голосе прозвучала едва заметная нотка высокомерия. Я представилась осторожно, тише и менее уверенно, чем обычно:
— Мойра Ке’наар
Повисла неловкая пауза.
Тишина между нами становилась невыносимой. Мне одновременно хотелось уйти и остаться, убежать и подойти ближе. Что-то непонятное и болезненно острое удерживало меня на месте, заставляя смотреть на него, не отрываясь и почти не дыша.
Кел тоже не отводил взгляда, и я снова уловила в его глазах мелькнувший интерес и даже легкую тревогу, будто он пытался понять, почему его так сильно задела эта встреча.
Несколько секунд мы стояли молча, словно оказавшись вне времени и пространства. Мир вокруг исчез, потерял значение, оставив только нас двоих на этой чужой планете.
— Добро пожаловать на Землю, Мойра, — произнес Кел наконец, голос его прозвучал чуть теплее, но тон тут же снова стал формальным: — Надеюсь, здесь ты найдешь то, что ищешь.
Официальная формулировка.
— Благодарю, — ответила я, чувствуя, как внутри разрастается непонятное, почти болезненное волнение. — И тебе тоже… удачи, Кел.
Он склонил голову в стандартном жесте вежливости и прошел мимо меня, направляясь к месту, где его ждали представители наших семей.
Я смотрела ему вслед, ощущая странную пустоту, будто вместе с его уходом я потеряла нечто важное, о существовании чего даже не подозревала. Я не могла понять, почему эта короткая официальная встреча вызвала такое сильное волнение.
Наши семьи были конкурентами, и я хорошо представляла, что ждет нас впереди: формальные натянутые отношения, холодная неприязнь, скрытая за дипломатией и внешней вежливостью. Но в глубине души я отчетливо ощущала, что именно в этот миг, здесь, на этой чужой планете, что-то необратимо изменилось во мне.
Что-то значимое, настоящее — то, чему я пока не могла дать имя, но что уже стало частью меня.
Я знала, что сколько бы мы ни противостояли друг другу потом, как бы ни старались подавить или забыть это чувство, оно поселилось внутри, стало частью моей судьбы и ждало своего часа.
Именно это воспоминание выбрал мой разум сейчас, когда я впервые прикоснулась к банку памяти станции. Оно оказалось сильнее всех чужих судеб, ярче угрозы, нависшей над нами в реальности, важнее опасности, в которую я погружалась.
Глава 65
Реальность возвращалась медленно, словно я поднималась из глубокого вязкого сна, постепенно начиная ощущать тяжесть своего тела. Наконец перед глазами поплыли туманные очертания стен и панелей центрального зала управления.
Я все еще чувствовала тепло ладони Кайла, но уже понимала, что наши собственные воспоминания и эмоции — не единственное, что мы вынесли из контакта с банком памяти. Вокруг звучал приглушенный писк сигналов боевого режима и аварийных систем, экраны вспыхивали и гасли в хаотичном порядке, словно станция медленно и мучительно сходила с ума.
— Кайл? — негромко позвала я, поворачиваясь