Он стоял рядом, напряженно глядя на гладкую панель, с которой мы только что убрали руки. Лицо его было настолько бледным, что казалось почти прозрачным, губы посинели, а пальцы едва заметно дрожали, словно он прилагал невероятные усилия, чтобы сохранить сознание.
— Прости, — вырвалось у меня. — Я… я не увидела… я не…
Я не увидела ничего полезного. Мой глупый мозг был занят совершенно другим.
— Я понял, — произнес он глухим, почти не узнаваемым голосом. — Я видел, как остановить оружие. Я знаю, что делать.
Его взгляд казался отстраненным, рассеянным, но в то же время в глазах горела отчаянная решимость. Я осторожно коснулась его руки:
— Ты в порядке?
Кайл вдохнул, борясь с болью, и честно ответил:
— Нет. Но сейчас это уже неважно. Станция повреждена. Из-за нас. Мы только что проникли в банк памяти, куда хаарс без серой крови никогда не должны были попадать. Система была настроена убить меня, но она не могла навредить тебе. Таких прецедентов никогда не было, и защитные механизмы дали сбой.
Он с трудом перевел взгляд на панель боевого управления, которая с пугающей частотой мигала красными предупреждениями.
Я прекрасно понимала, что он прав. Судя по тревожным уведомлениям на экране, банк памяти серьезно пострадал, и большинство систем станции вышло из равновесия.
Мы должны были действовать быстро, пока станция окончательно не вышла из-под контроля.
Собрав последние силы, Кайл шагнул к панели боевого управления и быстро ввел код, который вынес из глубин памяти хаарс. Символы на экране ярко вспыхивали, отражаясь в его глазах.
Я накрыла ладонью его руку, стараясь хотя бы так разделить нагрузку, но Кайл покачал головой:
— Нет, Мара. Я должен сделать это сам. Если пойдет что-то не так, пострадаешь ты, а этого я не допущу. Пусть вся вина останется на мне.
Я хотела поспорить, настоять, но увидела в его глазах непреклонность и поняла, что это бесполезно. Все, что я могла сейчас сделать, — оставаться рядом и надеяться, что ему хватит сил довести дело до конца.
Экран мигнул, и по всей станции прошла легкая вибрация. Красные предупреждения стали исчезать одно за другим, постепенно утихая и растворяясь в общей тишине.
Оружие было отключено.
Кайл глубоко выдохнул, словно только сейчас позволив себе почувствовать усталость и боль, и тут же пошатнулся, едва удержав равновесие. Я подхватила его и, поддерживая за плечи, опустила на пол.
— Кайл, — прохрипела я — страх сжимал горло, — что с тобой?
Он взглянул на меня и слабо улыбнулся, пытаясь успокоить:
— Все нормально, сейчас пройдет… Думаю, мне повезло. Я должен был остаться там, в памяти. Видимо, твоя кровь защитила меня.
Помолчав секунду, он добавил тихо и с сожалением:
— Но мы заплатили слишком высокую цену. Банк памяти станции почти уничтожен. Мы спасли Коалицию, но знания хаарс… они потеряны?
Я замерла, ощущая, как тяжесть его слов проникает в сознание. Все, ради чего мы рисковали жизнями, оказалось безвозвратно уничтожено. Тысячелетняя память хаарс, знания и технологии — все ушло вместе с поврежденной станцией.
Но в тот же миг я неожиданно ясно почувствовала внутри себя нечто новое. Что-то пульсировало и текло в моем сознании, и я внезапно поняла — это были обрывки воспоминаний и информации из банка памяти. Перед тем, как связь оборвалась, станция успела передать часть знаний мне.
— Не все, — сказала я и заглянула в удивленные глаза Кайла: — Память станции повреждена, но некоторая информация успела перейти ко мне. Я чувствую это, Кайл. Знания хаарс теперь во мне. Я смогу сохранить их.
Он смотрел на меня несколько секунд, осознавая услышанное, затем облегченно улыбнулся и коснулся моего лица пальцами:
— Значит, это и есть наша победа. Мы потеряли банк памяти, но ты жива, и знания уцелели в тебе. Это гораздо больше, чем мы могли надеяться.
Кайл провел пальцами по моему виску, чуть сдвинув волосы, а затем усмехнулся:
— Они белые.
Я попыталась посмотреть наверх, будто в самом деле пыталась увидеть свою челку.
— И глаза, — добавил Кайл.
— Жутко.
— Нет, очень красиво.
Внезапно замигал экран дальней связи. Кайл раздраженным голосом активировал его, не выпуская моей руки. На экране появилась Анна.
— Кайл, Мара, что… — Она запнулась при виде меня, но тут же продолжила: — «Поддержание» захвачено, мы взяли штурмом все основные строения. Федерация отступила, Коалиция контролирует ситуацию. Мы уже высылаем за вами эвакуационный корабль. Продержитесь еще немного и сможете передать станцию нам.
— Принято, — ответил Кайл и отключил экран, давая понять, что сейчас не собирается обсуждать ничего лишнего.
Он осторожно поднялся на ноги, подошел к небольшому шкафу в углу, достал инъектор и всадил себе тройку разных лекарств. Не знаю, что там было, но стоять ему определенно стало легче. Затем он заклеил рану на предплечье пластырем с реген-гелем.
Вернувшись, он запросто подхватил меня на руки. Я не спорила, лишь крепче прижалась к его груди.
Он уверенно вышел из зала управления и направился по коридору прочь от центра управления. Навстречу кораблю, который должен был вернуть нас домой.
Глава 66
Первая попавшаяся на пути жилая каюта встретила их приглушенным светом и умиротворяющей тишиной. Дверь за их спинами плавно закрылась, отсекая все: холодные искалеченные коридоры станции, страх и боль последних часов.
Кайл осторожно опустил Мару на мягкую кровать, не отрывая от девушки взгляда, словно боялся потерять даже одно мгновение этого хрупкого покоя. Он застыл на секунду, не решаясь пошевелиться и опасаясь, что реальность ускользнет, оставив его одного с воспоминаниями.
Мара смотрела на него молча, с легкой, чуть заметной улыбкой, полными доверия и нежности глазами. Тишину нарушали лишь их глубокие вздохи, все еще наполненные пережитым волнением и ощущением, что все случившееся нереально.
Кайл, медленно протянув руку и дотронулся до щеки Мары. Очертил линию подбородка большим пальцем, словно впервые изучая ее лицо, и девушка прикрыла глаза, полностью доверяясь ему, не оставляя никаких сомнений в том, что сейчас она именно там, где должна быть.
— Я ждал тебя слишком долго, — прошептал он, наклоняясь ближе, чтобы коснуться ее губ. — Кажется, всю жизнь, каждую ее секунду.
Мара открыла глаза, и в ее взгляде отразилась нежность, в которой сквозила печаль и глубокая уверенность.
— Знаю, — шепнула она, проведя ладонью по его щеке. — Мы больше не потеряем друг друга. Никогда.