Глава 21
День императорской свадьбы
Дворец шумел с самого утра, словно улей. Магическая энергия буквально трепетала в воздухе, покалывая кожу. ОМИ работали без передышки, помогая всем, кому они могли быть полезны. Тронный зал сиял, а каждый лепесток и гирлянда казались живыми.
Невеста с каменным лицом сидела посреди своей комнаты на стуле.
Дуняша и другие девочки суетились вокруг, словно пытались заразить её своей лёгкостью.
Мадам Изабетт, которую несколько дней назад вызвали из Офлера для создания свадебного платья, спешно заканчивала украшать свое творение.
По традиции оно должно было быть синим с золотом — цветов жениха. Но Лера не могла согласиться. Белое платье было символом её семьи, рода дель Офлерон, и она хотела именно его в день свадьбы.
Хотела — получила, и этот маленький бунт принес странное удовлетворение.
Согласилась лишь на синие вставки: пояс, драгоценности, возможно, перчатки.
— Я тебя полностью поддерживаю, — заявила леди Эллинора. — Род Офлерон гораздо более древний, нежели Драгон.
Вчера вечером тетя провела с ней беседу по укреплению настроя на месть. Спросила, не передумала ли она. Лера, разумеется, заверила ее, что все в силе.
А ночью ей снился сон, где она застряла в странном треугольнике и не могла выбраться.
В одном углу была тетя, с мамой и папой, полупрозрачными, словно призраки. Сердце болезненно сжималось — они ведь самые близкие ей люди.
Во главе второго угла — Эйнир, сверкающий зелеными глазами.
В третьем — император.
Этот треугольник кружился и кружился, затягивая ее в безумную воронку, а потом сжал ее так сильно, что она проснулась от крика.
Мадам Изабетт вскинула «палочку» и сообщила, что все готово.
Платье сидело просто идеально, каждая складочка, каждая лента подчёркивали силуэт.
Дуняша попросила потерпеть еще минутку и тоже закончила с волосами.
Мадам вздохнула, сложив руки на груди. Она знала Леру с рождения, но уже через час всё изменится. Через час та станет ее императрицей.
Венчание должно было состояться в дворцовом храме Творца.
Лера знала, что добраться туда не составит труда, но каждый шаг казался ей испытанием: мысли метались между планом мести, тревогой за близких и острым любопытством, что ждёт впереди.
У входа к ней подошла тетя. Поцеловала в щеку.
— Я надеюсь, ты тверда в своем решении? Назад дороги не будет, Аллерия! Идем до конца?
Она решительно кивнула. Ни один мускул не дрогнул на лице. Лишь сердечко колотилось, словно птичка, попавшая в ловушку.
— До конца, — голос уверенный. Откуда что берется?
По губам леди Эллиноры скользнула удовлетворенная улыбка.
Лера решительно вошла в храм.
Здесь собрались все сливки имперского общества и теперь люди стояли по обе стороны от алтаря. Наряды сверкают от обилия драгоценностей, улыбки — от обилия фальши.
Кто-то действительно был искренне рад, кто-то просто нацепил маску.
Странно, что Миралины нет. Мысль мелькнула и испарилась, когда взгляд упал на императора.
Красивый, высокий, подтянутый. В праздничном камзоле императорских цветов — синего с золотом, — он казался воплощением власти.
Волосы коротко подстрижены и зачесаны назад, на голове тяжёлая корона. Лицо спокойное, уверенное, холодное. Но глаза… Глаза прожигали насквозь. В них бушевал пожар, который одновременно манил и пугал. Лера не могла отвести взгляда вопреки здравому смыслу.
Как же стремительно перевернулась её жизнь. Ещё каких-то два месяца назад всё было спокойно.
Она жила ожиданием мести, знала: при случае отомстит за родителей. Тогда это казалось чем-то далёким, даже простым. И в этих мыслях было холодное утешение, понятный план.
А потом появился Эйнир. Его взгляд, его руки — они всколыхнули в ней то, что она старалась держать глубоко внутри.
Оказалось, что её глупое сердце жаждет не только мести, но и тепла. Старые девичьи мечты о счастье в браке вдруг ожили, стали болезненно яркими.
И тут же новый удар судьбы — приглашение в столицу, свадьба. Знакомство с императором.
Он оказался совсем не таким, каким она себе его представляла. Когда-то, почти не общаясь, она видела в нём лишь бездушного, холодного врага. А теперь…
Теперь она уловила его силу, страсть, способность любить. Почувствовала, какая внутри него скрыта глубина. Случайно своим даром коснулась краешка его внутреннего мира и поняла — он мог бы многому её научить. Возможно, даже любви.
Лера резко сжала ладони в кулаки.
Нельзя.
Пусть сердце дрожит, пусть внутри полыхает странное, необъяснимое чувство. Но он по-прежнему враг, и этого никак не изменить.
Сможет ли она осуществить задуманное? И что вообще это будет? Как должна осуществиться их месть? Что-нибудь политическое? Или… нет… ну не заставит же тетя убивать его?
Нет. Тётя не способна на такое. Или способна?.. А она, она способна?
Лера замерла. В груди похолодело, будто сердце на миг остановилось. Вокруг повисла напряжённая тишина.
Губы Эльданира чуть дрогнули в беспокойстве, брови сомкнулись на переносице. Он смотрел прямо в неё, и в этот короткий миг Лере показалось, что он нервничает.
Протянул руку в приглашающем жесте.
По канонам он не должен был этого делать. Но сделал. Ещё и шагнул вперёд.
Лера поспешила навстречу, пока её кто-нибудь сзади не подтолкнул. Сердце колотилось, пальцы дрожали.
Её пальцы замерли в его тёплой ладони.
Ей почудилось, или он и правда сжал их, словно боясь, что она вырвется и сбежит?..
Стоп. Как она оказалась в его объятьях так быстро? Сама или он постарался?
И опять — не по канону.
— Какие-то проблемы, милая маркиза? — в тихом шепоте было столько тревоги, что сердце Леры предательски дрогнуло.
— Всё в порядке, Ваше Величество, — выдохнула она. — Нервы.
— Вы сегодня прекрасны, как никогда. Вам очень идёт этот цвет, моя хорошая.
И его ничуть не возмущало, что платье не синее?
Похоже, нисколько.
Лера не увидела, а скорее почувствовала, как тень улыбки скользнула по его губам.
Но в следующее мгновение красивое лицо снова стало непроницаемым. И он уверенно развернул её к алтарю.
Священник уже ждал команды начинать.
Дальше всё было как в тумане. Душа разрывалась не на пополам, а на три части.
Как же ей сейчас стыдно перед Творцом: в тот миг, когда Он соединяет её с этим мужчиной, её саму упорно тянет прочь. Ее ненависть к императору, и чувства к другому мужчине — две другие частички разорванной души.
С каждой секундой сердце колотилось сильнее, руки слегка дрожали, когда священник протянул брачные браслеты на подносе.