Всплеск кортизола заставляет кровь быстрее бежать по венам. Ярость открывает второе дыхание и придает силы.
– Все, уходи, – придя в себя, смотрю на часы. – И больше, пожалуйста, не возвращайся. Мы все обговорили, и больше нам обсуждать нечего, – припечатываю взглядом. И натыкаюсь на довольную улыбку Олега Ивановича.
Стоит. Любуется. Гад такой.
– Лен, – пытается взять меня за руку.
– Все, Олег, – протягиваю вперед вытянутую ладонь. – Все.
Айфон, брошенный на диван, заходится веселой трелью и сиреной.
– Мне пора, – подхватываю трубку. А за ней и шаль. Кутаю плечи, обуваю кроксы.
– Давай провожу тебя. На улице темень, – пытается остановить меня Олег.
– Тут переход, – киваю на едва заметную дверь в коридоре. – Все. Пока, – разворачиваюсь и бегу к спасительному выходу. – Дверь захлопни, – велю на бегу.
А вернувшись во флигель под утро, застаю Плехова на кухне. Мой бывший жених пьет чай с сушками, что-то смотрит в телефоне, с кем-то переписывается.
– Ты что тут делаешь? – выдыхаю недовольно.
– Тебя жду. Домой хочу отвезти.
Глава 21
– Я тут заночую, – заявляю резко. – И запомни, пожалуйста, у нас с тобой нет, и не может быть никаких планов, – ворчу устало.
Без сил усаживаюсь за стол. Кладу голову на руки. Стискиваю ладонями виски и закрываю глаза. Роды были тяжелыми. Но мы справились. Сейчас бы лечь поспать… а тут Плехов. И фиг от него избавишься. Да и кухня с ним кажется обжитой. Даже пахнет чем-то вкусненьким.
– Как все прошло? – спрашивает буднично Олег. Что-то жует, кому-то пишет. – Чаю хочешь? Или что-то посущественней?
– Все нормально, – отвечаю, не открывая глаз. – Просто устала. Езжай к себе, Олежка. Я лягу поспать.
– А я думал, ты проголодаешься, – фыркает он.
– Наверное, – пожимаю плечами. – Только тут ничего нет. Только микроволновка, – киваю на маленькую печку, в которой иногда разогреваю себе еду.
– Ошибаешься, Гусева, – отрезает Плехов, называя меня девичьей фамилией. – Я тут подсуетился. Жратвы заказал в ресторане. Сейчас ужинать будем, – заявляет нахально. Достает из холодильника одноразовые судочки с мясом, овощами и салатом.
Со смесью ужаса и восхищения наблюдаю, как большой крепкий мужчина хлопочет на маленькой кухне. Как он тут только помещается, если флигель перестраивали только под меня одну? Но Олег с грацией дрессированного слона совершенно спокойно движется по кухне. Ничего не задевает, ничего не рушит.
– Я набрался некоторого хамства, – усмехается он, как мальчишка. – Знаю, что заругаешь. Но подумал, что тебе тоже расслабиться надо, – достает из шкафчика бутылку Кьянти.
– Ты обалдел! – вскрикиваю как раненая.
– Может быть, – соглашается он в своей невозможной манере. – Но вроде тебе нравилось… Тогда, – добавляет глухо. – Не гони меня, – нависает надо мной грозной тенью. – Мы с тобой не враги. И я тебе не изменял. Это точно.
– А-а… – хочу привести самый бронебойный довод, рушащий любые извинения и клятвы в верности.
– Помолчи, – прикладывает Олег указательный палец к моим губам. – Помолчи, девочка, – нежно очерчивает мой рот. И меня пробирает до костей. Аж электрические заряды бьют. И низ живота начинает ныть от желания.
– Олег… – заикаясь, только и могу вымолвить.
– Давай поужинаем, выпьем. А разговоры оставим на потом, – крякает Плехов и неожиданно целует меня в макушку.
– Просто поужинаем, – иду на попятный. – Ты за рулем. Мне рано вставать…
– Хорошо, – соглашается он с легкостью, будто на это и был весь расчет. Накладывает в тарелки шашлык, запеченные овощи, выставляет на стол плошки с соленьями и рулетики из баклажан.
– Ты сюда заказал доставку? – уточняю на всякий случай. Тяну носом и с ума схожу от аромата жареного мяса.
– Сам съездил, – передергивает он плечами. – Делов-то!
– И вернулся? – спрашиваю и натыкаюсь на темный взгляд.
– Вернулся, – кивает Олег. И вкладывает в простое слово еще один смысл.
«Ко мне вернулся? Но я не просила! И не простила!» – задыхаюсь в панике.
– Ешь давай, – садится напротив Плехов. – Что-то я проголодался. Балду гонял, а есть все равно хочется. А ты работала… И почему акушерство, Лен? Ты же хирургом хотела стать.
– Да я им и стала, – отрезаю кусок мяса. – Потом переучилась. Понимаешь, мы приходим в этот мир… И это уже само по себе таинство. Акт любви не всегда заканчивается зачатием. Кому-то дано, а кому-то нет.
– Ну да, – рыкает Плехов. – Мы с тобой трахались как кролики, а залетела ты от Валдаева. Так, что ли? – поморщившись, бросает небрежно.
– Так, – цежу я. – Мы с тобой занимались любовью, – делаю ударение на последнем слове. – Никогда не предохранялись. Просто не заморачивались. А залетела от тебя Оксана. Так понятней? – вскидываюсь раздраженно. – Доедай и уходи, – выпаливаю резко.
– Хорошо, – вновь обретает спокойствие Плехов. – Понятно. Ты считаешь, что дети – дар божий. А как же ЭКО?
– Тоже дар, – улыбаюсь я светски. – Ты не представляешь, скольким людям помогло. И тоже лотерея. Эмбрионы могут не прижиться. Или из трех жизнеспособным окажется один. Тоже таинство, – добавляю глухо.
– Знаешь, я тоже сдавал. Больше десяти лет назад. Перед тем как за ленточку ехать, вдруг осенило. А вдруг со мной что-то случится, хоть родакам счастье…
– Так у тебя дети есть, – пожимаю плечами. – Зачем еще?
– Мои не любят Сашку, – сокрушенно признается Олег. – Он как козел отпущения. Даже ты наехала, – бросает он с обидой в голосе. – А Сашка – он нормальный. Хороший пацан. Правильный. Как я по молодости…
– От осинки не родятся апельсинки, – поднимаюсь из-за стола. – Спасибо, но тебе лучше уйти, – подхожу к окну. Заламываю пальцы, стараясь не расплакаться. И неожиданно понимаю простую до боли истину. Надо брать детей и уезжать куда подальше. В Москву, наверное.
Слишком дорого обходится мне общение с Олегом. До сих пор болит душа, и сердце рвется на части от той давней, никуда не девшейся обиды. Олег меня предал. Все. Точка. Какие могут быть еще разговоры?
– Если у детей любовь,