«Я подъехал», – печатаю сообщение Лене. Жду, когда откроются ворота, но вместо этого через пару минут открывается калитка, и на улицу выходит вся компания. Мама с Мишкой и Лена с сыном. Пацаны о чем-то спорят. Доказывают что-то друг другу.
Выключаю двигатель. Пожираю Ленку жадным взглядом. В бирюзовом спортивном костюмчике и в белой куртке она кажется неземной красавицей. Волосы убраны в высокую дульку, обнажающую шею. И я ловлю себя на мысли, что ужасно хочется подойти, обнять, зарыться носом в волосы и провести пальцами по тонкой шейке. Чмокнуть в висок…
Но вот Лена что-то быстро говорит моей матери. Моргнул бы, не заметил.
– Только ему не говори, – успеваю прочесть по губам.
– Естественно! – коротко кивает моя мама. Обняв внука за плечи, спешит к машине.
А мне больше всего на свете хочется выскочить и встряхнуть обеих. Тоже тайны у них какие-то, вашу мать! От меня, наверное. Хотя им-то что скрывать?
Но сдерживаюсь. Спокойно выхожу из тачки. Улыбаюсь любимой. Кидаю издали «Привет, Лен!». Замечаю своих бойцов в Мерсе и старую Ауди неподалеку.
– Ты валдаевских так и не отозвала? Не доверяешь мне? – машинально делаю шаг навстречу.
– Доверяю, но пока еще не звонила Семену. Хотя наверняка ему уже доложили, – вежливо улыбается она. Но не делает даже шага навстречу. Будто это не она подо мной сегодня утром стонала.
Словно всем видом говорит: «Надоел ты мне своими приставаниями, Плехов!». Только мне положить с прибором. Ты моя, Лена. Я тебя один раз добился, и сейчас добьюсь, чтобы ты там не напридумывала, любимая.
– Может, мне моих отозвать? – усмехаюсь криво.
В душе просыпается странное мальчишеское упрямство, когда хочется настоять на своем, и в то же время очень хочется услышать от Ленки хоть доброе слово или просьбу какую. Странная она. Расшевелишь, отомрет. А так как холодом обдаст, мало не покажется. Вроде бы и улыбается, и говорит вежливо. Но вся далекая до ужаса и чужая.
Ленка, Леночка…
Обиды пока не отпускают. Я понимаю. Просто было все разрушить, не выяснить. Не побороться за наше счастье. Я к Лене претензий не имею. Сам такой.
– Хочешь, отзови! – передергивает плечами она. – Я тебя, кажется, не просила.
– А Валдаева? – рычу я и за малым не беру за руку. Нельзя, блин. Нельзя. Мои смотрят, бандюки тоже.
– Это его обязанность. Мы с детьми имеем полное право на охрану. И мне никого ни о чем не надо просить, – цедит она, да еще и нос задирает.
Ну-ну, милая. Я же тебя как облупленную знаю. И все твои привычки мне давно известны. Ничего не меняется, верно? Ты же всегда первой нападаешь, когда свою вину чувствуешь. Пока к стенке не прижмешь, ни за что не отступишь. Но я пока отступлю сам. Не время тебя пугать…
– Мои тоже останутся, – припечатываю взглядом. – Потом поговорим. Сейчас не время, видимо, – выдыхаю порывисто. И сам себя виню за резкость и обидки.
Где, бл.дь, моя выдержка? Рядом с Леной я будто горячим воздухом дышу, опаляю легкие. Хватаю губами жар и словно задыхаюсь. Сердце колотится как сумасшедшее, в башке туман, и член на полувзводе. Только на одну женщину я так реагирую. С ума схожу и снова и снова пытаюсь понять, как я мог ее тогда отпустить?
– До свидания, Леночка, – киваю коротко. Понимаю правила игры. Не хочу компрометировать любимую в глазах охраны. Своих, валдаевских. Им только дай позлословить.
Что же ты, генерал хренов, к своей бывшей бабе охрану приставил?
– Пока, Олежек, – на автомате выдыхает Лена. Осекается и даже губу прикусывает. А мне хочется смять эти губы поцелуем. Ворваться в рот языком, ощутить Ленку на вкус. Почувствовать ее запах.
– Хочу пригласить тебя на свидание, – смотрю прямо в лицо.
– Я с женатыми не встречаюсь. Езжай. Твои ждут, – мотает она головой. В голосе появляются нотки резкости и раздражения, словно я мешаю ей. Покой ее нарушил своим приездом.
– Разберемся, Лен, – улыбаюсь мягко.
Сажусь за руль и понимаю главное. Пока я женат на Оксане, Лена меня к себе не подпустит. А то, что было сегодняшней ночью, можно свалить на стресс и основной инстинкт.
– Ну что, наболтались, мам? – усевшись за руль, смотрю на маму в зеркало заднего вида.
– Да, все хорошо, сыночек, – кивает она. Распахивает куртку. Отмахивается от жары, хотя в машине прохладно. А по шее уже поднимаются вверх красные пятна. Нервничает мама. А почему?
Только ему не говори!
О чем речь, бл.дь?! Что еще за новости? Что такое важное и суперсекретное пытаются скрыть от меня моя родная мать и моя любимая женщина?
Глава 29
«Хочу за тобой ухаживать», – вернувшись домой, отправляю сообщение Лене.
Мама загоняет в ванную Мишку. Маленький балбес совершенно отбился от рук и не хочет мыться.
– Ну, хоть ты ему скажи! – появляется в дверях расстроенная баба Света. Такая домашняя и добрая. Вот только с Леной у нее свои секретики. Может, они меня не касаются, но легкая обидка коготками цепляет за нутро.
– Да, сейчас, – поднимаюсь из-за стола. Заглядываю в детскую. – Миш, быстро в ванную, – велю, не повышая голоса. И мой мелкий грязнуля с тяжким вздохом идет мыться.
– Хорошо посидели? – выхожу вслед за мамой на кухню. Включаю чайник, сажусь на свое место.
– Да, все хорошо, – кивает мама. – У Лены всегда душевно. Борщ, пирожки… Сегодня Катя блины пекла. Очень вкусно. Мы еще по стопочке за здоровье выпили, – тараторит мама. – И Мишутка хорошо поел…
Мишутка! Обычно я противлюсь, когда взрослого пацана зовут как сказочного персонажа. Но сегодня пропускаю мимо ушей. Слух мне режет простое и ласковое «Катя». Черный-пречерный бандюган звонил именно Кате.
Если теща не соврала!
Но какой ей смысл врать? Марье сейчас надо имущество спасать. Вон, еще пожизненное содержание захотели. Воронье, блин.
«Олег, у нас с тобой ничего не получится. Слишком многое стоит между нами», – печатает Лена.
«Да ладно, только мой член», – отправляю, не подумав,