Черная Роза в голове рассказала, что долго не могла пробиться, пока очарование случайно не развеялось. Решили оставить аллергию на специальные духи, которыми пользовался лекарь. Попросила ее при первых признаках воздействия отключать обоняние, а я подыграю по ситуации. Возможно, поможет.
Долго наслаждаться красотами не дали. Громко шурша платьем, шла Мариса Овиндж собственной персоной в сопровождении слуг и охранников. Узнала ее по портрету, что был вложен в записи матери. Бабуля была похожа на застывшую кобру, готовую к броску, которой по ошибке природы удалось белозубо улыбаться, принимая самое благодушное выражение лица. Неудивительно, что Оливия не получала в детстве любви. Там вообще голяк с теплыми чувствами…
Женщина подошла очень близко, все ее дорогие украшения ярко переливались в свете дня. Присмотрелась, седые волосы были в наличии, а вот морщин почти не было. В ее то возрасте…
— Ну, здравствуй, дорогая, — тепло улыбнулась женщина. — Мы с тобой никогда не виделись, я твоя бабушка со стороны матери. Можешь звать меня просто Мариса.
Я уже встала, пришлось делать легкий поклон. Худой мир лучше открытой вражды.
— Здравствуйте, Мариса. Знаю, кто вы. Видела портрет.
Бабуля, конечно, не поклонилась, не по чину. Тетка хотела взять меня за руки, мало ли она там наколдует, уже всего опасаюсь, неловко плюхнулась на сиденье обратно.
— Простите, еще мало сил.
— Да, слышала, — маневр не укрылся. — Поэтому пришла, чтоб предложить помощь, дорогая. И давай ты, не чужие люди.
Тетка присела без приглашения. Маргарет краснела от злости. Легко кивнула ей, успокаивая.
— Благодарю за заботу. Помощь оказали и выдали зелий, строго наказав находиться в покое на свежем воздухе.
— Дорогая, — Мариса лукаво улыбалась, — у тебя все написано на лице. Тренируйся чаще и приструни прислугу. Открыто выражать недовольство аристократам… бывает очень наказуемо… Знаю, мы никогда не были близки, и найдется масса причин не доверять. О доверии не прошу. Мы можем стать союзницами. Отбор только начался, а моя протекция даст необходимую свободу и комфортное пребывание. Подумай, не отвечай сразу.
— Хорошо, подумаю, Мариса… Говорят, у молодых магов при сильных эмоциях случайно… сила выходит из-под контроля. Так и убить можно, когда угрожают. Бабуля.
Тетка искренне рассмеялась.
— Очень хорошо, — похлопала она в ладоши. — Ну, хоть зубки есть. Не бесхребетная размазня, как Оливия. Встретимся позже. Внученька.
Мариса величественно уползла строить козни дальше. Подошла Маргарет и опустила голову.
— Ох, няня. Даже не думай переживать из-за ее слов или сидеть теперь в комнате, — встала и обняла старушку. — Гадюка плевалась ядом, проверяя твою выдержку, — шепнула на ухо. — Мы со всем справимся. А за тебя я всегда горой.
Мы пошли гулять, прихватив немного имущества. Решили, что краснота будет проходить естественным путем. Подольше помозолит глаза окружающим. Меня беспокоило отсутствие Вигмара.
Чего там король с ним делает?
Судя по тату, пока никакой смертельной опасности дядюшке не грозило. А нос, еще на въезде, я перестроила, чтоб не чуять запах смерти чужих. Только на своих. Помочь всем пока не в силах… Если буду «слышать» особый шлейф, дурная голова полезет и в тайные места… Пока нельзя…
Сад действительно впечатлял. Колоссальных размеров огромная ухоженная территория раскинулась на много миль вокруг. Здесь было все, что душе угодно: причудливые фонтаны с не менее причудливыми морскими обитателями в них, живые изгороди, огромное количество всевозможных цветов и деревьев, ухоженные дорожки, укромные места, тайные беседки, скрытые от любопытных глаз, редкие и капризные растения, фигурки и узоры из цветов и кустов много другого.
Через некоторое время вышли к кустам роз. Казалось, над этой зоной парит золотая дымка от количества сладкого аромата, источаемого цветами. Здесь были собраны все возможные сорта и виды, что растут на Эдо. Невесомо проводила пальцами по бутонам и лепесткам раскрывшихся цветов. Были здесь и гибриды, выведенные искусственно. Например, мерцающие розы будто были сделаны из множества кристалликов и пульсировали светом изнутри. Были розы Безликой, что начинали светиться каждый раз, когда на них падали лучи ночного светила. Были и такие, что начинали издавать тихую мелодию, когда к ним приближались люди.
Любоваться дальше было не судьба — к нам подходил его величество Филипп I в сопровождении двух охранников.
Чтоб тебя черти драли, мужик. Я ж не готова морально!
Поприветствовали и склонились, старательно гнув спины, правда, не долго, быстро разрешили встать. Король пошел вперед, пришлось и мне семенить за ним чуть позади. Великая честь — личная аудиенция! В молчании дошли до ближайшей беседки. Король сел, велев присесть и мне. Села максимально далеко и с краю. Я не дочь и не жена, обжимать его бока.
— Ну, здравствуй, дитя Николаса, — пристально посмотрел Филипп. — Прими соболезнования по поводу ранней кончины родителей. Король не забыл о дочери друга и дал все условия для комфортного проживания. Вести о твоем затворничестве и отрицании мира очень печалили. Тем радостнее было узнать о возвращении интереса к жизни.
В голове тихонько раздалось, что к нам применяют мощные чары правды из-за кустов. Вот, жук! И обвинить нельзя. Глаза наполнились слезами при упоминании родителей. Король продолжал:
— Надеюсь, что ты достойно продолжишь дело отца на благо короны. Скажи, Николас что-то оставил после себя? Он рассказывал, чем занимался?
— Мой король, — поклонилась еще раз, сидя. — Благодарю за все ваши труды и помощь. Да! После отца остался рабочий кабинет, библиотека и лаборатория, что закрыта для всех, — по факту так и есть. — Он рассказывал, что делал что-то очень важное и секретное, от того никогда не показывал, — чистая правда.
— Очень жаль, — поморщился король. — Ты знаешь, как открыть его лабораторию?
— Да! Я должна приложить родовой перстень и родовой кулон к двери. Перстень у Вигмара, где искать кулон — вопрос.
На который я знаю ответ, но прямого вопроса пока не было.
— Ты знаешь, как он выглядит? Ведь тебе бы хотелось попасть внутрь лаборатории?
— Очень хотелось бы! Кулон должен быть в виде ромба на цепочке, но нигде в поместье его нет.
Очень надеюсь, Вигмар ничего не рассказал и смог увильнуть от ответов.
— Хорошо, —